Фирдоуси Абулькасим. Шахнаме. Том 2

Поведаю сказ миновавших времен,[8]
Который дехканом до нас донесен.
Дехкану рассказывал старый мобед:
⁴⁰ Однажды Ростем пробудился чуть свет.
Соскучась, на лов собрался великан;
Он стан опоясал, наполнил колчан,
Затем оседлав своего скакуна,
Которому сила слоновья дана,
Помчался к Турану, взметая траву,
Подобный голодному ярому льву.
Равнина пред ним на просторе легла,
Онагры там носятся, нет им числа.
От радости вспыхнув, к охоте готов,
⁵⁰ Коня погоняет Даритель венцов.[9]
Немало онагров ездок удалой
Сгубил булавою, арканом, стрелой.
Из хвороста после костёр он развёл,
И выбрав ему приглянувшийся ствол,
Могучей рукою тотчас ухватил
И вырвал, и в вертел его обратил.
Онагра огромного, легче пера
Вращая, изжарил на углях костра.
Съел целую тушу, пируя один,
⁶⁰ И высосал мозг из костей исполин.
Насытясь, воды в роднике зачерпнул,
Испил и в тени, утомлённый, уснул.
Тем временем Рехш, его конь боевой,
Бродил, насыщаясь травой луговой.
Нагрянул внезапно дозор верховых
Туранских бойцов — семь ли, восемь ли их.
Заметили резвого Рехша следы
И стали искать в тростниках, у воды.
Лишь только увидели чудо-коня,
⁷⁰ Решились его увести, полоня.
Уже за арканом аркан занесён,
Помчались наездники с разных сторон,
Но конь боевой, их завидев едва,
Навстречу кидается яростней льва.
Лягнул одного и убил наповал,
Другому он голову вмиг оторвал.
Лежит уже третий поверженный враг,
А всё скакуна не осилят никак.
Но вот изловчились—накинут аркан,
⁸⁰ И пойман туранцами конь-ураган.
Поймали и в город угнали, спеша,
Чтоб верного не упустить барыша.
[Среди кобылиц очутился скакун — [10]
А было их сорок — отборный табун.
Из тех сорока, из всего табуна
Желанный приплод принесла лишь одна.]
От сладкого сна пробудившись, меж тем,
Коня боевого окликнул Ростем,
Весь луг исходил, но любимца нигде
⁹⁰ Не видит. Об этой нежданной беде
Горюя безмерно, боец-великан
На поиски Рехша спешит в Семенган.[11]
Себе говорил он: «Куда я пойду
Пешком, обреченный тоске и стыду,
Груз палицы тяжкой и стрел, и меча,
И барсову шкуру, и шлем волоча?[12]
Как стану пустыни теперь проезжать,
Как стану отныне врагов поражать?
Что скажут туранцы? — Вот Рехша проспал
¹⁰⁰ Ростем: видно спать, словно мёртвый, он стал! —
Что делать? Терпи, коли так суждено.
Горюй, не горюй, остаётся одно:
В доспехах, с оружием, пешим идти;
Быть может, удастся на след набрести».
Под ношею тяжкой, утратив покой,
Угрюмо шагал он, терзаясь тоской.

[Ростем приходит в Семенган]