Фирменный поезд Фомич

– Валерка – другое дело. Его простить надо. Ему все прощать надо. Потому что он… понимаешь… он уже давно… Да и знала я, знала. Может, мне надо было вообще его к себе близко не подпускать и не разговаривать даже?

– Ну почему же уж и не разговаривать? Он вон как все в поезде организовал, и с дежурством, и с раздачей пищи.

– Это он может. Он и родился организатором. Только уж очень он сухой человек.

– Да нет, Инга. Мне этого не показалось. Хороший он парень. Мучается ведь, наверное, сейчас?

– Наверное…

Мы снова замолчали. Потом я спросил:

– Значит, ты уверена, что мать твоя ничего не скажет, не прогонит меня с Сашенькой?

– Да что ты! Да зачем же она тебя прогонять будет? Ведь это все нужно мне, а не ей.

– А отец твой?

– А отец сразу начнет приглашать на рыбалку. У него без рыбалки ни одно воскресенье не обходится.

– Ты мне хоть скажи, как их зовут.

– Маму – Валентина Александровна, а папу – Владимир Александрович… А у тебя?

– А у меня, Инга, никого нет.

– Совсем-совсем никого? – удивилась она.

– Совсем никого, Инга. Из детского дома я.

– Вон как?! Да как же ты один?

– Друзья у меня есть. Работа. А вот теперь ты и Сашенька. Я вот еще что хочу сказать. Жить мы будем у меня. Хорошо?

– Хорошо. А почему?

– Я один. Никому мешать не будем, да и нам никто. Правда, у меня лишь одна комната, но больше ничего не могу предложить. Согласна?

– Согласна… У нас дома тоже тесно. У меня ведь еще брат есть. В восьмом классе учится…

Мы еще стояли и говорили. Я ей рассказал про свою квартирку. О работе говорил мало, уж слишком специальная у меня была область науки. А Инга рассказывала о своей семье. И мне уже хотелось познакомиться и с Владимиром Александровичем, и с Валентиной Александровной, и с Борькой.

31

Был уже третий час ночи, когда мы вернулись в вагон. Я залез на свою верхнюю боковую и сразу же уснул.

Сначала в уставшем мозгу все вспыхивали картины прошедшего дня, в самых нелепых сочетаниях и комбинациях, потом сон стал спокойнее… Я был в каком-то южном городе, не знаю каком, потому что на юге вообще никогда не был. Домики, белые с красными черепичными крышами, лепились на горе, а внизу была бухта, довольно грязная, с кораблями, подводными лодками, стоявшими как стадо уснувших китов, с катерами и лодками, с гудками электровозов, потому что железнодорожная станция была у самой бухты. Потом я поднялся в гору и увидел, что бухта, которую я только что оставил за собой, была частью залива или еще большей бухты. Кто-то объяснял мне, что вот это Южная бухта, а та – Северная. Там вот дальше Инкерман. И тогда я сообразил, что это Севастополь, в котором я никогда не был. А все объясняла мне Инга. Она даже вела меня за руку. За вторую руку держался мальчишка лет четырех, который оказался моим сыном Сашенькой и который задавал матери вопросов гораздо больше, чем я.

Мы долго гуляли по Приморскому бульвару, а потом снова вернулись к бухте Южной, затем полезли куда-то в гору. Куда, я не знал. Но это очень хорошо знала Инга, потому что она вела нас уверенно и быстро.

Оказывается, мы снимали летний домик у каких-то частников. И домик весь зарос виноградом, да и вся ограда, как плоская крыша, была сверху увита лозами на подпорках и проволоке. Потом был какой-то провал… И тут меня начали тормошить и дергать…

– Артем, проснись!

Я боднул спросонья головой стену и проснулся. Иван тряс меня за плечо. И тряс, видимо, здорово, потому что когда я оглянулся, то увидел, что все смотрят на меня.

– Что произошло? – испуганно спросил я.

– Иди, – весело сказал Иван. – Иди полюбуйся.

– Да что там?

– Он еще спрашивает? Ну ты шутник, Артем! Иди, иди скорее. Там уже скоро весь строительный отряд соберется.

– Что? Где? – Я спрыгнул с полки.

– Иди к Инге, – подтолкнул меня Иван. – У тебя дочь родилась.

Я шлепнулся, растянулся, выстелился, не знаю, как еще сказать, на полу вагона. Но что-то было в голосе Ивана, что заставило меня сразу же поверить в случившееся. Я поднялся и буркнул:

– Ну и шутки…

– Иди, иди, – еще раз подтолкнул меня Иван.

А в последнем купе что-то действительно было тесновато. Я подошел, протолкнулся. Передо мной расступились. И расступились как-то весело, с юмором.

– Что тут произошло?! – почти крикнул я. Рядом с Ингой, как и в тот момент, когда я оставил ее здесь, лежал ребенок. Еще один стоял рядом с нижней полкой. Это был мальчик лет четырех. «Откуда тут мальчик?» – подумал я.

– Ой, как это интересно! – вскрикивала Тося. Она снова была вчерашней хохотушкой и восторженной душой. – Артем! Артем! Ой, как это здорово!

– Ну поздравляю вас, Мальцев, – сказала Зинаида Павловна. – От души поздравляю!

Кто-то похлопывал меня по плечу, кто-то по спине. Все были настроены весело и добродушно.

– Девочка у вас родилась, Мальцев, – сказала Зинаида Павловна.

– Да как это? Да где это? Какая девочка?

– Девочка, – сказала Инга. – А имя теперь ты придумывай…

– Да при чем тут девочка? Ведь Сашенька…

– Я Сашенька… – внятно сказал пацан, стоявший возле Инги.

– Ты Сашенька? – машинально переспросил я. – А я кто?

– А ты папка, – серьезно сказал он. – Ты спишь, а мы нет.

– Инга?