Фирс Фортинбрас

Ёкарный бабай, умереть не встать, и что это было? Не ударило ли его по тыкве доской разделочной? Не укусил ли его бешеный боксёр – в смысле собака; да хотя бы и человек?.. А точно ли это он? Ведь не представился. И мне ли звонил? Мог ли Кирилл промахнуться номером телефона?

Больше всего меня поразило, что я кукушонок. Оскорбление «кукушонок» из Кирюшиных уст посильнее звучало, чем «клещ».

А впрочем, в одну цену.

Убедительнее было бы, если бы что-нибудь одно выбрал.

Но всё равно, получалось, с какого ни подойди края, – на меня будто вылили ковш дерьма. Но за что? За какие заслуги?

Воздадим и мне по достоинству: вовремя подставил зонтик.

Лучше так: просто отступил в сторону.

Иными словами – не подчинил рассудок афронту.

А какие могут быть обиды, когда у человека крышу снесло? Кирилл Петрович, ты здоров?

Набрал его номер – он не взял трубку.

Придурок. Надеюсь, не выпрыгнул из окна.

Ну и что это было? Что за спектакль?

Снова лёг на диван (sic! – всё-таки спал, но если так, то в одежде), стал газету читать (тогда читали газеты); читаю и не понимаю читаемого – представляю, как мог бы ответить ему, но без аргументов и слов, а только удивлённым мычанием. Когда выбивают из седла, самое то – помычать. Хорошо, ничем не занимался дельным, а то бы пропал весь труд. Некоторые про меня говорят, что у меня скверный характер, а где же скверный, когда я не отвечаю злобой на злобу? Только отвечаю желанием человека понять.

Кстати, где Рина была?

Вспоминаю. Не вспомнить.

Зазвонило. В смысле: звонок.

В дверь.

Пошёл открывать. Мне роль принесли. Прямо так физически – чтобы вручить в руки. Всё по-взрослому. Таков порядок: за день до съёмок разносят актёрам распечатки их эпизодов – прямо по домам, если можно такое представить. Вот и я удостоился высокой чести. Мерси.

Курьер ушёл, а я с листочком в руках к окну подхожу.

Моё. Моего того продолжение, чем со мной закончилась третья серия. Это чтобы к завтраму в роль вошёл, знал слова.

Учить, в общем-то, нечего. Диалога – на полстраницы. Ожидал большего.

Удивился, конечно. Стал читать. Ну и зачем же я приходил… в квартиру Хунглингера?.. Вижу, что разговор наш с Марьяной не был впустую – по сценарию я пожаловал в тот дом действительно с колбасой.

В прошлой серии – непонятно зачем приходил, а сейчас, когда серия начинается с того, чем прошлая закончилась, понятно зачем. Я им принёс колбасу.

Прихожая. Настя. Глядит на меня вопросительно. Сообщаю о месте работы (на колбасном предприятии, но без названия). Хвалю полукопчёную, предлагаю купить. Михаил Тихонович (а это всё начало четвёртой серии) выходит из комнаты, он согласен взять килограмм («Дело хорошее»), а Настя, дочь его, задаёт мне вопрос – прямо в лоб: «Когда своровали?» Отвечаю с ремаркой (уклончиво): «Время не спит». Потом говорю – с ремаркой (в пространство): «Кажется, я здесь когда-то бывал». – «Вам это только кажется». Получив деньги, ухожу, перед этим сказав: «Будем встречаться».

Всё.

Один-единственный эпизод. А где остальное? И главное – где главное? Где кончина героя?

Решил, что курьер не всё принес. Передал не тому, забыл где-нибудь… Надо звонить автору.

И вот ещё удивительная деталь: в те годы номера телефонов записывались в телефонные книжки! Я всё говорю: телефон, телефон – а понятно ли, что телефон проводной? Правда, уже кнопочный, без циферблата. В общем, я ей позвонил.

– Марьяна, это Никита. Мне эпизод принесли, но, во-первых, только один, а во-вторых, очень короткий. Не затерялось ли что?

– Всё правильно, – отвечала Марьяна довольно сурово. – А вы как хотите? Герой ваш не прост. С двойным дном. Сами так предложили. Думаете, это легко? Я не двужильная. Я как белка в колесе. Вас много, а я одна.

– Марьяна, – сказал я как можно ласковее, – я всего лишь к тому, что со мной собирались радикально расправиться…

– Смотрите. – (Хотя было бы уместнее «слушайте».) – Вот вы пришли, фиксируем. – (Словно рисовала мелом на доске.) – Уже стоите в прихожей. Пришли, ушли. Новая ситуация. Тем, кто остался, надо её отыграть. Допустимо ли покупать ворованное?.. Спор, конфликт… Моральный аспект… Семья… На большую тему выходим… Вы не один, понимаете?

– Понимаю. Не понимаю, надо ли ещё учить что-нибудь. Это роль? Одну страницу всего принесли… Текста чуть-чуть.

– Учите, что есть. Это роль. А со вторым дном и прикрытием будем потом разбираться… Я пятую серию начинаю.

Духом воспрянул:

– Так вы меня не грохнули? Я не умер?

– А вам хотелось?

– Готовился.

– Нет, вы не умерли.

– Марьяна, спасибо!

– Умер Кирилл, если вам интересно.

– О господи… Кирилл Барсуков? Вы пошутили.

– С этим не шутят.

Вот это поворот!.. Всем поворотам поворот. Так вот почему он взъелся на меня!..

Ледяным голосом, с характерной для неё хрипотцой, Марьяна молвила:

– Мы обсудили с Буткевичем ситуацию, и я приняла решение.

Был потрясён, так и сказал:

– Потрясён… Кирилл… Слава небесная… Так вот оно что… Теперь ясно… Вы бы слышали, как он орал на меня. Он только что звонил.