Физики и лирики: истории из жизни ученых и творческой интеллигенции

Через некоторое время У. Кон прислал нам фотографию, которую он сделал на том вечере, – на ней запечатлен Дэвид Пайнс, мой муж и наш сын Максим, в то время ему было 14 лет. На обороте фотографии надпись:

“Dec. 74

Dear Kagans,

Here is a small suvenir of the great party at your home.

I wish you all a happy holiday!

Sincerely,

Walter”

Но времена меняются. Мы стали выезжать с Юрой на Запад по его работе и регулярно встречались с Уолтером. И вот, наконец, в 1997 году мы оказались в Америке, в Калифорнийском Университете, в Санта-Барбаре. И увидели своими глазами это здание с торжественной надписью на фронтоне: “Walter Kohn Hall”.

На дворе стоял май месяц, и мы, специально выбрав это время года, чтобы провести «весну в Калифорнии», соответствующим образом снарядились: легкие светлые брюки, шорты, майки. И были сильно опечалены, ибо чуть ли не каждый день лил дождь и мы в своих майках и шортах дрогли от холода. На помощь пришел все тот же Уолтер: Юра получил от него пару свитеров, а я от его жены Мары шикарную теплую кофту, которая служила мне одновременно плащом, пальто и халатом и буквально спасла меня от какой– нибудь жуткой простуды.

Но почему же это так подвел нас калифорнийский климат? Оказалось, что один раз в семь лет холодное течение Эль-Миньо приближается к берегам Калифорнии и приносит с собой стужу и сырость, совершенно не типичные для этого времени года. Нет, не все у них там безоблачно, на этом американском континенте.

Незабываемое впечатление произвел на нас дом Мары и Уолтера. Расположенный высоко на взгорье над океаном, он всеми своими окнами и террасой смотрит на бескрайние водные просторы и раскинувшийся внизу городок Санта-Барбара. Место действительно святое. Стараниями Мары сад, спускающийся уступами вниз, превращен в райский уголок, где цветут и благоухают все цветы Калифорнии и в особенности розы. В доме уют и живописность, отражающие дух хозяев этого жилья. Много картин, альбомов, фотографий. Мара страстный проповедник художественного наследия своего отца и потому занята изданием каталогов, устройством выставок и пр. Выше я писала о том, что помимо научной деятельности, отец Мары, Вишняк, был выдающимся фотохудожником. Чем-то в подходе к изображению своих моделей он близок к художественному методу известного нашего мастера фотопортрета 20—30-Х годов прошлого столетия М. Наппельбаума.

Дом Уолтера Кона и Мары расположен на приличном расстоянии от Института.

– Но тут, к счастью, ходит автобус! – говорит нам Уолтер.

– Зачем вам автобус? – удивляемся мы. – Ведь вы отлично водите машину!

– Но я по средам и пятницам езжу на работу на автобусе.

И мы в очередной раз поражаемся необыкновенной личности нашего друга. Поскольку в основе мировоззрения Уолтера Кона лежит ощущение своей персональной ответственности за все происходящее на этой земле в глобальном масштабе, он несколько раз в неделю не ездит на своей машине, а пользуется городским транспортом. Чтобы уменьшить количество вредных выхлопов, отравляющих атмосферу. В этом смысле знаменательно письмо, которое он прислал моему мужу. Уолтер Кон увлечен идеей получения и преобразования для практического применения солнечной энергии. Вот, что он пишет в своем письме.

«17 января 200 6 года.

Дорогой Юрий!

…Несмотря на то, что Россия в настоящее время имеет значительные запасы нефти и газа, они, возможно, начнут иссякать к середине столетия, и к тому же, что вам, конечно, известно лучше меня, в некоторых местах в России существуют серьезные проблемы с концентрацией вредных выбросов. Поэтому солнечная энергия, хотя в настоящее время она все еще очень дорогая, должна стать важной составляющей долгосрочной энергетической программы России».

Именно в этих заботах видит Уолтер Кон свое предназначение как гражданин мира.

В 2011 году У. Кон был избран почетным членом Российской Академии наук. И таким образом, к его многочисленным званиям прибавилось еще одно, не менее почетное!

Но вернемся в Швейцарию. Кон говорит, что каждый год приезжает сюда, «потому что здесь интересная физика и хорошие друзья». Несмотря на все пережитое, он по-прежнему любит Европу. Обо всем этом мы беседуем с ним, сидя в ресторане «Lill» в Цюрихе, куда нас пригласил заведующий кафедрой теорфизики ЕТН Манфред Сигрист, занявший эту позицию после Мориса Райса. Ротация кадров по возрасту здесь соблюдается совершенно неукоснительно. Естественно, что Райсы также были приглашены на этот вечер. Между тем с Хелен Райс произошло небольшое недоразумение. Она пришла в ресторан немного раньше назначенного времени, но поскольку не точно знала, на чью фамилию заказан столик, то должна была дожидаться нас в соседнем книжном магазине. Расположиться за столиком в ресторане ее не пригласили.