Физиология духа. Роман в письмах

Но все же, все же... возьми хотя бы: это чистая правда, что у него самого-таки нет почти никакого опыта отношений с женщинами. Об обратном “женском” опыте отношений с мужчинами — и говорить нечего (это я отвечаю на твой немой вопрос; совсем никаких признаков бисексуальности). Допустим, “мужская часть” раздумий в “письме” имеет отправной точкой и материалом беседы с ним отца, чтение книг, вглядывание в собственную созревающую сексуальность. Хотя и тут слишком... но это еще как-то объяснимо. Ну, а “женский голос”? Я говорил с его матерью — как и следовало ожидать, она на эту тему при нем особенно не распространялась; да он ее и не спрашивал. Так, могла, конечно, обмолвиться словом о чем-то или поднять тему в разговоре с отцом, в общем виде (“все вы, мужчины, хороши”), а он слушал и запоминал, но в такие дебри... ты помнишь текст?.. И ведь не стала же бы она в разговоре с мужем, да еще при сыне — перебирать все случаи из своего женского прошлого. Откуда он это-то он взял? Ты можешь сказать, что женская часть письма как раз менее психологически достоверна. Не буду спорить. Но насколько-то... насколько-то, я вижу по твоему письму (извини еще раз, что прочел), она даже у тебя вызвала женское сочувствие... Это откуда? Прочитанные романы или стихи тут мало помогут; все эти коленца, этот змеевик мысли... за этим должен, должен стоять какой-то жизненный опыт. И выходит, его уверения, что этот текст — не от него, а — запись объективно не его голоса, — не беспочвенны (а наша любовь списывать всякие такие вещи на синдром Кандинского получает по крайней мере легкий щелчок по носу); глупая какая-то мистика, но приходится признать, что она мотивирована.

Ладно. Еще объяснение. Нарушим-таки — ради него же — врачебную тайну. Слегка приподнимем краешек. В биографии самого К. было нечто такое... скажем, у него был опыт ревности к прошлому своей девушки (довольно невинный, по нынешним временам, но для него серьезный, непереносимый), опыт ревности к прошлому. Как К. мне объяснял, он решил сам вылечить себя, а для этого доказать себе, что половая жизнь — вещь самая обыденная, нормальная: в этом случае переживать из-за того, что любимому тобою человеку не чуждо ничто человеческое, — глупо и смешно. И в целях самолечения К. решил посмотреть на “это” глазами своей подружки: перевоплотиться и почувствовать, так сказать, изнутри женщины, что для нее “это” столь же “мало значит”, как и для мужчины. Он стал представлять себя женщиной, попытался представить н а с е б е мужские руки, представить мужское тело как влекущее, и т.п. С переменным успехом он решал раз за разом трудную, неорганичную для него как для нормального в смысле ориентации представителя мужского пола задачу. Подробности в сторону; разумеется, он не вылечился, а еще больше увяз... Но, конечно, такой нестандартный опыт мог послужить импульсом для дальнейших рефлексий и опытов “глазами женщины”.

Тогда многие места “письма” опять же находят естественное объяснение. Но другие... Детали, детали! как хочешь, за ними стоит действительный опыт...

Но более всего — сам стиль “письма”, сам слог. Может ли он быть признан просто “третьим видом” его расслаивающейся речи? Может ли К. с а м выдержать так долго столь размеренный, итоговый слог, не скатываясь ни в свою инфантильную и вязкую размазню, ни в полемическую юношескую драчливость? Сомневаюсь.

Конечно, можно еще говорить о некоей самонастройке под влиянием внутреннего голоса, вхождении под самогипнозом в состояние, когда становишься “выше себя”. Но для этого текст неимоверно длинен. Чтобы его записать... речь идет о многих часах, может быть, не об одном дне. Значит, внутренний голос прерывался на сон — и тем же тоном начинал говорить опять, прямо с того места, где кончил вчера? Шуточки!..

Но ты скажешь, что ровно то же можно вменить в вину и концепции о внешнем источнике текста. Помимо ее фантастичности, сама временная длительность диктовки, необходимость прерываться на сон — и снова... Да, история не имеет внятного объяснения.

Цитрамона мне, пенталгина, доктора Юнга сюда с профессорами Ференчи и Салливаном — и пусть они снимут мою головную боль!..