Физрук-10: назад в СССР

Я вернулся в комнату, где скучала в одиночестве Лидочка. А через десяток минут Аня, княжеская горничная, пригласила нас в столовую. После осточертевшей перловки с комбижиром и пустых щей, скромная по меркам высшей аристократии трапеза, состоявшая из картофельного пюре и телячьих отбивных, овощного салата и чая с шарлоткой показалась мне пиром богов. Даже вольняшка Лидочка и та была в восторге от ужина, которым нас накормили в этой необыкновенной московской квартире. На зарплату секретарши не зажиреешь. Дабы развлечь нас, горничная включила радиоприемник, нашла волну, на которой звучал американский джаз. Я обратил внимание на то, что аппарат иностранного производства и ловит станции, передающие на коротких волнах.

Прошло около часа, когда их сиятельство, князь из плодовитого рода Трубецких, изволили вернуться. Он вошел в столовую, как ни в чем не бывало, велел Ане подать хересу. Самолично разлил по бокалам вино и принялся светски болтать с Лидой. Они говорили о кинофильмах, новейшем балетном спектакле в Большом, о выставке в Пушкинском музее. Единственная тема, которой они не коснулись, это похороны вождя, которые в эти минуты проходили всего-то в паре километров от этой тихой уютной квартиры. Князь ни словом, ни жестом не упомянул о том, удалось ли ему решить мою проблему? А что если Кукольник до сих пор сидит в машине во дворе и ждет меня? Стоит ли лишний раз злить подполковника госбезопасности? Может, Трубецкой этого не понимает? Он, наверняка, никогда не был зэком! Когда в столовую вошла Аня, чтобы убрать посуду, князь обратился к ней:

— Аня, соблаговолите показать нашей гостье ее комнату и позаботьтесь о ней.

— Хорошо, хозяин! — кротко откликнулась горничная. — Идемте, сударыня!

Самое странное, что Лида покорно поднялась и вышла следом за нею.

— Что это значит, ваше сиятельство? — спросил я так, словно на мне был мундир офицера царской армии и я мог вызвать старого князя на поединок.

— Девушка пока останется у меня, — невозмутимо ответил он.

— Она не ваша прислуга, а советская служащая. Ей завтра на службу.

— Ей там нечего делать. Да и вам — тоже.

— Это не мне решать. И не вам.

— Касательно первого — согласен, а вот насчет второго, не будьте так уверены.

— Послушайте, князь, я благодарен вам за теплый прием. Я на пару часов словно вернулся в детство, но даже если вы искренне верите в свое всемогущество, это не значит, что «бывший» в этой стране может обладать властью, превышающей власть ЧК.

— Даже чекисты — это всего лишь мужчины. Им тоже хочется порою выскочить из портупеи и побыть людьми со всеми присущими человечеству пороками и слабостями. Марафет, девочки, которых не нужно уламывать и которые при этом не заразят сифилисом, камушки в кубышке про черный день — все это влечет даже партийных. И разумеется, им нужен кто-то, кто обеспечит их всем этим за некоторую долю влияния. И будет держать язык за зубами.

— Так вы всего лишь разбойник, ваше сиятельство, Ванька Каин.

— Не говорите глупостей, месье Третьяковский! С волками жить по волчьи выть. Я уже не говорю о том, что для вас этот Ванька Каин может оказаться небесполезным. Ваш подполковник решил сбежать из Страны Советов, для этого он попросил меня достать ему подлинные документы сотрудника финской дипмиссии. В обмен он готов был поделиться частью награбленного им конфиската. До вашего появления, я намеревался провести эту сделку так, как наметил изначально. Чекистам я не доверяю, поэтому заранее выяснил местоположение тайника с сокровищами, которые когда-то принадлежали древнейшим родам империи. И все же, я решил сдержать слово и отдать этому палачу требуемые им документы, но при условии, что товарищ чекист немедленно покинет Москву. И планы свои я изменил благодаря вашему здесь появлению. Так что Кукловод вам теперь не опасен.

— Что ему мешает поручить мою ликвидацию кому-нибудь еще?

— Не — что, а — кто. Я мешаю. Когда товарищ чекист пересечет финскую границу, он будет арестован. Его документы могут ввести в заблуждение наших пограничников, но не финских, люди, которые их изготовили, учли некоторые нюансы. Так что его вы больше не увидите.

— В таком случае, я могу вернуться в тюрьму.

— Да что же вас так тянет в застенок?

— Потому что побег мне обойдется дороже.

— Хорошо. Когда вам нужно вернуться?

— Завтра. Крайний срок — пятнадцать ноль ноль.

— Вот завтра и решим.

— Хорошо. Я не против побыть на свободе лишний десяток часов. Только зачем же держать здесь Лиду. Отпустите ее домой.

— С ума сошли! На улицах стреляют. Не успел большевистский царь преставиться, как бояре да холопы уже сводят старые счеты.