Физрук-10: назад в СССР

— Ну ты же сам пользовался «домрой», она и есть развитие идеи моего довоенного дружка. Как оружие — работает превосходно, а вот как способ манипулирования человеческим сознанием — нет. Аполлон сумел научить крысу приносить цветок девушке, но человек — не крыса, чтобы им управлять по радио, надо знать его мозг, как свои пять пальцев. А мы тыкались наугад, только зря человеческий материал расходовали… Нет, ты не подумай, я лично этим не занимался, у нас в шараге и аппаратуры-то такой не было, но мы анализировали материал, поступавший из института Сербского. Поэтому я знаю, что ни черта у Переведенского не вышло. Да и, по слухам, он со своими безумными прожектами, жутко раздражал самого Берию. Видимо, Лаврентий Палыч и прихлопнул эту камарилью, едва Хозяин скончался. Однако профессор остался на плаву. У него нашлась новая безумная идея, которую он смог протолкнуть через новое руководство страны.

— Ты имеешь в виду — Хрущева?

— Да… Никита Сергеевич не любил, когда ему напоминали о прошлом, его интересовало будущее — спутники, атомные ледоколы, космонавты… И вот Переведенский впарил ему сказку о том, что при помощи инсектоморфов мы можем не только догнать, но и на несколько порядков перегнать Америку. Уж не знаю, как профессор упаковал эту бредовую идею, но кукурузник ему не только средства выделил: Переведенский получил звание члена-корреспондента.

— И где он только взял этих уродцев?

— В Эстонии еще со времен Первой Мировой была небольшая колония этих несчастных. Они кормились за счет подачек местного населения. Власти их не трогали, потому что вреда от инсектоморфов особенного не видели. И вот свежеиспеченный членкор Переведенский решил, что может использовать этих больных людей в своих целях. На территории бывшего военного предприятия он организовал что-то вроде научного центра. Создал для инсектоморфов более менее человеческие условия и с помощью группы ученых начал фиксировать все их «откровения», которые по сути, были историями болезни. А чтобы выстроить все эти бредни в более менее стройную философскую систему, он нанял меня.

— Ты говорил, что это сделали кайманы, — напомнил я.

— Отчасти так и было. Я действительно вляпался в историю, но членкор по старой памяти меня вытащил, ну и попросил об ответной услуге. Разумеется, отказать ему я не мог. Переведенский даже устроил мне премию, не государственную, а премию «Гнездовья». Так он называл свой дурдом с инсектоморфами. Как и обещал Переведенский, день вручения премии был объявлен в «Гнездовье» выходным. Подвез меня к нему членкор самолично. Когда его длинный, черный, усеянный блестящими дождевыми капельками лимузин остановился у здания, которое называлось в этом учреждении Лечебным корпусом, вдоль него выстроился почетный караул.

Меня неприятно удивило присутствие детей. Опрятно одетые, умытые и причесанные, словно в честь невесть какого праздника, они чинно держали в руках букеты невиданных в эту пору цветов. Среди этого пестрого детского табора редкой цепочкой стояли инсектоморфы. Они одинаково вежливо улыбались из-под черных академических шапочек, в которые их обрядил Переведенский, видать — солидности ради, и механически покачивали ладонями в нитяных перчатках, что скрывали их изуродованные болезнью клешни. Белой вороной среди этого собрания выглядел майор милиции, видимо, призванный обеспечить здесь порядок. Он кисло ухмылялся, стоя на крыльце между прежде мне знакомым инскетоморфом, по кличке Ортодокс, и Переведенским. Может, ему не нравилось присутствие посторонних на вверенной его попечению территории?

Я выбрался из автомобиля. С любопытством огляделся, помахал встречающим, но, спохватившись, помог выйти своей спутнице. Я захватил с собой Тельму, чтобы не было так скучно. Как только она показалась, неровный шум превратился в радостный гул, словно это Тельма была лауреатом, а не я. Дети вдруг сорвались с места и, размахивая букетами, ринулись к нам. С лица майора местного УВД сползло подобие и без того натянутой улыбки. Возле лимузина возникло небольшое столпотворение. Детишки щебетали что-то, протягивали мне руки, а то и подставляли щечки для поцелуя. Я и не подозревал тогда, что пользуюсь такой популярностью у подрастающего поколения. Спутница вела себя куда более скромно, она принимала цветы у детишек и успевала подавать руку для поцелуев подоспевшим взрослым обитателям Гнездовья. Даже — инсектоморфам.