Флейшман в беде

Тоби собрался и вошел в кабинет медсестры. Ханна сидела на складном стуле, обхватив руками живот. Лицо опухло от слёз.

– Не могли бы вы оставить нас на минуту? – сказал Тоби директору. – И неужели обязательно, чтобы этот тип сидел прямо тут, в прихожей?

Директор попятился и закрыл за собой дверь. Тоби присел на корточки рядом с дочерью. Она упорно на него не смотрела.

– Ханна, Ханна.

Она вляпалась, но разгребать эту кашу он будет вместе с ней.

Молчание.

– Я же говорил, что при наличии телефона тебе придется принимать очень взрослые решения. Я говорил, что тебе не обязательно сейчас ставить себя в ситуацию, когда приходится принимать такие решения.

Она по-прежнему смотрела в сторону:

– Он сам попросил меня прислать фото. Это не я придумала.

Тоби положил руки на плечи:

– Это сейчас не важно.

Она отстранилась:

– Я хочу к маме. Где мама?

Тоби пожал плечами:

– Приехал только я. Мне очень жаль.

Она немножко поплакала, и когда плач начал утихать, Тоби встал и сказал, что сейчас вернется, только заберет Солли.

За дверью кабинета бегал взад-вперед директор.

– Где мой сын? – спросил Тоби.

Директор повел его через лагерь. Лагерь состоял из новых домов, построенных под старину. Двухэтажные домики имели форму бревенчатых хижин, хотя совершенно точно не были бревенчатыми хижинами. Похоже, поколение людей, считавших, что дети должны учиться переносить неудобства и что жизнь в лагере должна быть несколько менее комфортной, чем дома, давно вымерло.

Они подошли к домику, над дверью которого красовалась надпись «Бурундуки». В домике двенадцать девятилетних мальчиков валялись на двухэтажных кроватях, читали и болтали. Воняло здесь чудовищно – двенадцатью разновидностями грязных носков и испарениями тела двенадцати мальчиков препубертатного возраста.

– Папа! – Солли заметил Тоби раньше, чем тот его. Он с размаху вбежал в объятия отца, отбросив его назад.

Тоби зарылся носом в волосы Солли. Пахло немытой головой, на ощупь было липко, но фоном Тоби уловил свой собственный запах, свои гены.

– Что ты здесь делаешь?

– Забираю домой твою сестру. Давай-ка ты тоже поедешь со мной.

Солли растерялся:

– Я что-то не так сделал?

– Нет, нет. Но я считаю, что сейчас мы должны держаться вместе, как одна семья.

– Папа, тут так здорово. Просто супер. Ты был прав. И мама была права.

– На следующий год ты опять поедешь в лагерь. Честное слово.

– А мама дома?

Тоби огляделся в поисках чемодана Солли:

– Давай-ка соберем твои вещи.

Директор увидел, как Тоби тянет оба чемодана:

– Солли отлично проводил время. Ему не обязательно уезжать. В самом деле, мистер Флейшман, я настоятельно рекомендую…

Тоби открыл багажник и начал загружать туда чемоданы и, лишь закрыв багажник, повернулся опять к директору:

– Я прошу обращаться ко мне «доктор Флейшман».

Ханна не захотела ехать домой на переднем сиденье. Она села назад вместе с Солли, потом положила голову ему на колени. Солли мужественно, как маленький взрослый, принял на себя заботу о сестре: он гладил ее по голове и серьезно смотрел в окно. Чтоб ты сдохла, Рэйчел.

В этих краях жара была не такой тяжелой, как в городе. Деревья очень зеленые, с пышными кронами. Тоби подумал, что, может быть, на День труда снова свозит детей куда-нибудь на природу: в Лейк-Плэсид или Саратогу. Через час пути попалась площадка для отдыха, и они все вылезли и пошли в туалет, скрюченные и изможденные, будто после войны.

– Давайте-ка присядем на минуту, прежде чем ехать дальше, – сказал Тоби. На площадке стоял стол для пикников. Они сели. – Мне нужно поговорить кое о чем с вами обоими.

Ханна застыла:

– О чем?

– О вашей матери.

Лицо Солли словно растворилось и начало оплывать, а голос поднялся до невыносимого визга:

– Она умерла, да? Я знал! Я так и знал, что она умерла!

– Солли, заткнись! – закричала Ханна.

– А ну-ка, замолчали оба, – сказал Тоби. – Она не умерла. С ней всё в порядке. Но я боюсь, что у нее проблемы в эмоциональной сфере. Я должен был раньше вам об этом сказать.

Глаза у Ханны стали совсем круглые:

– Она в психбольнице?

– Нет, – ответил Тоби. – Но я думаю, она поняла, что всё сразу ей не по силам, и сломалась. Работа, все остальные обязательства. Она… не знаю, как это сформулировать. Она решила отдохнуть.

– Но почему ей нужно отдыхать от нас? – спросила Ханна.

В перегретой голове Тоби зазвенел сигнал тревоги. Он должен был предварительно проконсультироваться с психотерапевтом. Позвонить школьному психологу. Позвонить Карле, своему собственному психотерапевту. А он тут импровизирует, калеча психику своих детей еще сильнее, чем она уже искалечена.