Флэш без козырей

— Имейте в виду, Комбер, я пока не буду задавать вам слишком много вопросов, — торжественно сказал он. — Я — моряк, как и вы, и исполняю свой долг. События последних месяцев для меня тайна за семью печатями, сэр. Поговаривают даже о каких-то невероятных штуках, вроде какой-то «Подземки», но все это к делу не относится. Все, что я знаю, передо мной собрат-офицер на службе дружественного правительства, который готов выступить свидетелем обвинения от лица Соединенных Штатов против работорговцев. Отличная работа! — Он даже хлопнул в ладоши. — Все остальное — не мое дело, сэр. Абсолютно не мое дело. Если кто-то и сотрудничает с «Подземкой», которая является нелегальной организацией, это не наше дело, не так ли? Это должно беспокоить Вашингтон и губернаторов штатов. — Бэйли снова перешел на официальный тон. — Видите ли, мистер Комбер, наша страна самым причудливым образом разделена: одни за рабство, другие — против. Пока, как вам известно, правительство официально признает его, но множество очень важных людей, причем некоторые из них входят в состав правительства, против этого. Мы попадаем в странную ситуацию, когда правительственные чиновники, которые сами ненавидят рабство, вынуждены, поддерживая закон, бороться против всяких «подземок». Таким образом, частенько многим из них приходится следовать примеру вашего замечательного лорда Нельсона и смотреть на многие вещи слепым глазом.[82] Например, на такие, которые имели место между вашим… э-э… расставанием с капитаном Фэйрбразером и до сего момента, сэр. — Он нахмурился, пристально глядя на меня. — Я достаточно ясно выражаюсь, сэр?

— Думаю, что да, сэр, — сказал я.

— Д-да, — протянул он, а затем вдруг сказал: — Послушайте, Комбер, только между нами. В определенных кругах Вашингтона я слыхал, что вы занимались похищением рабов. Очень хорошо, просто отлично, я и сам одобряю это; полагаю, что добрая половина нашего правительства будет того же мнения. Но это не может быть одобрено официально — Боже мой, нет! Официально это будет означать для вас арест, и одному только Небу известно, что будет дальше. Но мы не в состоянии так поступить с вами, даже если бы и захотели. Нам нужны ваши показания по этому процессу. По мнению Вашингтона вы — чертовски важный агент, и мы не можем, даже из уважения к закону, позволить себе пойти на международный конфликт с британцами, — он покачал головой. — Я хотел бы, чтоб у вас было все хорошо, молодой человек — клянусь Богом! — тем более что, как рассказал мне один конгрессмен с Севера, вы проделали огромную работу, сэр! — Он, моргая, расплылся в улыбке. — Вот так обстоят дела. Вашингтон любой ценой хочет сохранить ваше имя и… э-э… некоторые ваши прошлые свершения в тайне. Вы только сделаете заявление в суде, наденете шляпу и уедете из здешнего порта первым же пакетботом. Понимаете меня?

Если бы это могло быть так просто, подумал я, но все же сделал последнюю попытку улизнуть.

— Но настолько ли необходимы мои показания, сэр? — спросил я. — Эти люди с «Бэллиол Колледжа» наверняка и так будут осуждены…

— Осуждены? — удивленно переспросил Бэйли. — Ну, пока до этого еще далеко. Вы же знаете процедуру, сэр. Когда захватывают судно работорговцев, прежде всего необходимо доказать, что оно занималось работорговлей. Вам известно, как это делается — по работе ваших же смешанных комиссий в Суринаме, Гаване и в прочих местах, — они заслушивают свидетелей, внимательно взвешивают все обстоятельства и, наконец, провозглашают, что судно действительно перевозило рабов. Вы наверняка и сами видели это множество раз. А затем — после того, как судно конфискуют по приговору суда, — его капитану и команде может быть предъявлено обвинение в работорговле и, в случае если это удастся доказать, их могут повесить, хотя подобное случается крайне редко. Обычно их присуждают к разным срокам тюремного заключения, штрафам и так далее. Но в нашем случае, как вы увидите, все не совсем так.

Я жадно ловил каждое его слово, надеясь и моля Бога, чтобы для меня нашлась хоть какая-то лазейка.