Флеш Рояль. Соната для Бетховена

— И вы перестанете быть отцом моего внука? — усмехнулась она, вернулась за стол и скрестила перед собой руки. — Не буду вас обманывать, я предпочла бы, чтобы Дина нашла себе обычного парня и вышла за него замуж, но говорить так несправедливо по отношению к вам, Максим. Вы нам очень помогли, мы вам обязаны… — Макс попытался перебить ее, но она отмахнулась, — дайте мне закончить. Я не имею в виду, что Дина должна быть с вами только из-за нашей признательности, я много раз говорила ей, что мы можем продать ту квартиру и вернуть вам долг. Просто я знаю, что она вас любит, и если сейчас вы дадите ей уйти, она убежит на край света, и там будет страдать, но ни за что в этом не признается.

Максим прислонился к стене и закрыл глаза. Если бы это было правдой!

— А мне кажется, она меня с трудом выносит.

— Нет, Максим, — покачала головой мать его невыносимой и любимой девчонки, — я хорошо знаю свою дочь, она вся в отца, такая же упрямая и несговорчивая. Он оставил нас, а потом когда хотел наладить с ней отношения, она отказалась. И я не смогла ее уговорить, отцом-то он был хорошим, а вот она его так и не простила.

— А вы? — вырвалось у Макса против воли, хотя он и не имел права лезть ей в душу. — Вы простили?

— Да, я простила. Его жена сейчас больна, детей у них нет, он не очень счастлив в своей новой семье, — она грустно улыбнулась, и Макс снова пожалел, что дочке так мало перепало от матери. А вот с неизвестным Владимиром знакомиться у него никакого желания не было. — А вас Дина любит, поверьте мне.

— Она вам говорила? — у него пересохли губы, но он удержался, чтобы не облизнуть их.

— Я по ней вижу. Я ее мама, Максим, я это чувствую. И вы ее любите, я это тоже чувствую. Тимур… — она сделала паузу и Макс напрягся, — Тимур не любил ее, мне казалось, он просто хотел ее добиться, я правильно понимаю, что вы были соперниками? — она вопросительно взглянула на него, и Макс кивнул. — И когда добился, просто утратил к ней интерес. Но выходит, здесь все намного сложнее, он так охладел к ней из-за вашего ребенка. А она переживала. Очень. Когда я навещала их в последний раз, мне вообще не понравились их отношения, но мне не хотелось бередить душу своей девочке лишними распросами. С Тимуром мы почти не виделись, он встретил меня на вокзале, а отвозили вообще другие мальчики. Я тогда спросила у нее о вас..

Максим подобрался, Ксения Олеговна снова вытерла скатившуюся слезу.

— Она расплакалась, и я больше не стала ее донимать. Ведь она мне выдала версию, что вы нашли себе богатую невесту, и она в отместку вышла замуж за Тимура. Мне так было жалко малыша, что он тоже родится в отместку, просто вам назло. А разве так можно пускать на свет детей? Так что я даже рада, что так все обернулось, вам ведь нужен этот малыш?

— Мне они двое нужны, Ксения Олеговна, — серьезно ответил Макс, и у него немного отлегло от сердца. Похоже, союзницу он хоть и с боем, но добыл. — И я не отступлюсь. Просто сам я с ней не справлюсь.

— Справитесь, — она слегка улыбнулась, — вы сбавьте немного обороты, отойдите в сторону и не напирайте. Чтобы ей больше не было чему сопротивляться. И можете называть меня просто Ксения, если так удобно.

— А вы тогда прекращайте мне «выкать», — серьезно ответил Максим, ощущая, как его затапливает волна признательности к этой уже такой нечужой женщине, — если уж готовы взять меня в родственники.

— Меня не очень спрашивали, — она улыбнулась уже шире, — но мой внук говорит, что да, готова. И совсем не готова стать для вас тещей из анекдотов, — и тут же поправилась, — для тебя, Максим.

— Я тоже не буду зятем из анекдотов, обещаю, — сказал он и выдал свое предложение, с удовольствием наблюдая, как знакомо распахиваются от удивления глаза его без пяти минут родственницы.

Он получил не просто союзницу, он получил в помощь целую хорошо подготовленную и вооруженную армию. Все-таки, он и правда толковый и умный, более удачного хода, чем заручиться поддержкой двух самых близких людей его девочки, придумать было сложно. Домой Максим возвращался довольный и умиротворенный, но лишь только зашел поздороваться с ребятами и попросить их отогнать машину на мойку, во флигель вломилась его головная боль, увидела его, расплакалась и убежала.

И он сразу забыл, что советовала ему Ксения, побежал следом, поймал и попытался объясниться, но она, несмотря на свой живот, довольно резво увернулась и закрылась в доме. А он так соскучился, что просто бродил у нее под окнами, пока совсем спать не потянуло.

Он специально не появлялся пять дней, звонил Пашке, узнавал новости о своей капризной девочке, и когда Павел доложил, что она уже три дня сидит безвылазно в доме, не выдержал, вернулся и подогнал машину под самые окна, чтобы выгрузить покупки. Дина стояла и смотрела куда-то в сторону, закутавшись в плед и прислонившись к дверному косяку, босиком, поочередно подворачивая то одну, то другую ногу. А он понимал, что ко всему прочему девчонка объявила голодовку. И правда разозлился. На себя.