Флэшмен в Большой игре

С минуту я ничего не мог понять и, лишь остолбенев, уставился в его красное злое лицо. «В канаве, как собаку!» — снова воскликнул он и тут меня словно ударило: он говорит мне о смерти Ильдерима. Не могу описать, что я ощутил — это не были печаль, ужас — скорее недоверие. Ильдерим не могумереть — он казался неуязвимым, даже когда много лет назад я встретил его в Могале еще мальчишкой, одним из тех людей, которые просто брызжут жизнью. Я вспомнил его ухмыляющееся, обросшее бородой ястребиное лицо — прошло ведь всего несколько часов — «Чтобы ни одна проклятая собака не смогла бы меня с кем-то спутать!» Он был прав — и вот он умер, но не той смертью, которой этот отважный идиот всегда хотел умереть, а просто предательски убит на обочине. «Эх ты глупый гильзайский ублюдок, — подумал я — почему же ты не сбежал из укрепления, когда это еще было возможно…»

— Идем! — Мур толкнул меня в плечо. — Мы поднимемся на борт последними. Мы… алло, а это что за черт?

Из-за деревьев на вершине склона запел горн и чистые звуки донеслись до нас. Я посмотрел на холм и увидел, что там происходит что-то необычное. Должно быть, я был до сих пор настолько поражен смертью Ильдерима, что мне это зрелище показалось скорее странным, нежели ужасным. Пандина склоне — а там их было не менее пары сотен — присели для стрельбы с колена, вскинули мушкеты и направили их на нас.

— Господи Иисусе… — послышался крик и тут же склон холма будто взорвался громом мушкетных выстрелов, просвистели пули и я услышал, как кто-то рядом со мной застонал, а потом рука Мура дернула меня вниз и я, разбрызгивая жидкую грязь, шлепнулся прямо в воду. Я погрузился с головой и отчаянно замолотил руками и ногами, придя в себя только после того, как врезался головой в борт одной из барок. Надо мной кричали женщины, затем раздался отдаленный выстрел из пушки и я увидел, что узкий участок воды между мною и берегом, весь покрылся рябью от ударившей в него картечи. Я приподнялся, уцепился за планшир и с трудом подтянулся, а затем всю барку словно качнула какая-то гигантская рука, и я снова плюхнулся в воду.

Когда, задыхаясь, я поднялся на ноги, пандиуже спускались по холму, держа сабли и мушкеты со штыками наготове, надвигаясь на остатки нашей береговой партии, которые пытались перебраться через мелководье. Другие мятежники, стоя на гребне склона, стреляли по лодкам, а в тени под тремя деревьями я заметил отблески залпов трехорудийной батареи, раз за разом посылающие порции картечи и ядер в беспомощно сгрудившиеся у берега барки. Люди барахтались в воде всего лишь в нескольких ярдах от меня — я видел, как одного британского солдата зарубили саблей, другой опрокинулся на спину, когда сипай выстрелил в него почти в упор, а третий, пронзенный штыком, медленно тонул у самого берега. Уилер, побледнев, кричал: «Предательство! Отходите от берега — быстро! Предательство!» Спотыкаясь и скользя по илистому дну, он выхватил саблю, замахнулся на наседающего сипая, потерял равновесие и погрузился с головой, но руки, показавшиеся из-за планширя ближайшей барки, ухватили и потащили его на борт; с генерала текла вода и он судорожно кашлял. Рядом в воде стоял Мур, а Вайберт пытался доплыть до нас, волоча свою раненую руку. Когда Мур рванулся ему на помощь, я снова ушел под воду, ударившись о дно лодки, а когда вынырнул, то абсолютно ясно понял — ну что ж, Флэши, мой мальчик, вот ты и ошибся еще раз — все же Нана-сагибу нельзя было доверять.

Я перебрался к другому борту и первое, что увидел, было тело, падающее в воду с лодки. Наверху горела солома, и большой пылающий пучок, зашипев, упал в воду, Я отпихнул его подальше и огляделся: на следующих двух барках солома также пылала, а люди кричали и прыгали в воду — я видел, как одна женщина бросилась за борт, сжимая в руках младенца — похоже, это была та самая, старший сын которой так смеялся при виде обделавшегося слона. За баркой мне не было видно берега, но треск огня значительно усилился, а крики и стоны просто оглушали. Люди торопились покинуть барки; я видел, как ниже по течению двое бились среди горящей соломы, а третий, слегка покачиваясь на волнах, похоже, плыл к противоположному берегу. «Нужно и мне последовать за этим парнем», — подумал я, но тут тростниковый борт барки лопнул прямо у меня над головой, с грохотом рассыпая вокруг потоки искр, из под которых доносились стоны и проклятия.