Флетчер Мун — частный детектив

«Шале Шарки» — самый знаменитый дом в юго-восточной части города. Когда-то он принадлежал американскому кинорежиссеру Уолтеру Стаффорду, а тот проиграл его в покер деду Реда. Годы шли, вокруг возводились новые здания, один лишь этот старый дом в тюдоровском стиле оставался прежним. Даже обветшав, он смотрел свысока на обступившие его жилые муравейники, похожие друг на друга, как близнецы.

— Земля здесь, должно быть, стоит кучу денег, — пробормотал я, когда Ред перестал крутить педали и направил велосипед к заднему двору.

Ред пожал плечами, что опасно при езде на мотоцикле.

— Может быть. Папа никогда его не продаст. Мама любила этот дом.

Мать Реда умерла четыре года назад. Я до сих пор помню день, когда ему в столовой сообщили эту новость. Ред выслушал и продолжал поедать свои сэндвичи. Покончив с последним, он смял фольгу и бросил ее в мусорную корзину. После этого мы три месяца не видели его. Насколько мне известно, никто никогда не расспрашивал Реда о его переживаниях. Можно было нарваться на неприятности. Он не из тех, кто склонен открывать душу первому встречному.

Мы слезли с велосипеда во дворе. Двор был вымощен брусчаткой, но многих камней не хватало, и во все щели пробивалась трава. С десяток котов, завидев нас, зашипели и выгнули спины. Задняя дверь была массивная, выкрашенная в черный цвет. По краям краска облупилась, и там можно было разглядеть разноцветные полоски более древних слоев. Эти слои копились на протяжении целого столетия.

Ред прислонил велосипед к стене и плечом толкнул дверь. Шлем он так и не снял. Похоже, Реду в нем было вполне удобно. Как будто он далеко не в первый раз надевал этот шлем. Однако потом Ред все же стянул его.

— С отцом я пока ничего не обсуждал, Минимун, — сказал он. — Так что не попадайся ему на глаза, пока я с ним не поговорю.

— Не попадаться на глаза? А я-то думал, у тебя есть план.

— Был, первоначальный. Побег. Я рассчитывал, что остальное ты придумаешь, умник.

— Меня зовут Флетчер, Ред.

— Да что ты говоришь! А меня?

Я попытался вспомнить, но тщетно. Я не знал, как его на самом деле зовут. С самых яслей он был Редом[13].

Ред подмигнул мне с таким видом, словно добился своего. Я понятия не имел, чего именно он добивался, но, судя по выражению его лица, он получил то, что хотел.

Мы крадучись стали пробираться в глубь дома. Потолки были высокие, как часто бывает в старинных домах. Выцветшие от времени обои поверху тут и там отклеились и нависали над головой, словно полог тропического леса. Ред втолкнул меня в чулан.

— Сиди здесь, пока я не приду за тобой, — прошептал он. — Тут в углу есть постель. Лампочка перегорела, но это не страшно, поскольку нее, что от тебя требуется, это думать. — Он вручил мне мобильный телефон. — Вот, возьми. Звонить в кредит нельзя, но можешь послать сообщение. Номер не определяется, так что ответить тебе никто не сможет.

Дверь медленно закрылась, и я остался один в темной каморке, в доме человека, которому, возможно, не стоило доверять. Внезапно меня охватила паника. Что я наделал? Сбежал и пытаюсь спрятаться в логове льва!

Я лежал на постели, чувствуя, как болят и ноют все пострадавшие места. Меня, конечно, напичкали болеутоляющими средствами, и они по-прежнему циркулировали в крови, но от них лишь клонило в сон. Держа экран телефона перед глазами, словно свечу, вялыми пальцами я набрал короткое сообщение:

ХЗЛ, СО МН ВСЕ ХОР.

СКАЖИ М + П НЕ БЕСП.

СКОРО ДОМА.

ДОЛЖ НАЙТИ ПОДЖИГ. ЛЮБ ВАС ВСЕХ. ФЛЕТЧР.

Я переслал сообщение на мобильный Хейзл и выключил телефон. Что со мной происходит? Разве так ведутся расследования? Детектив должен сидеть в офисе, склонившись над письменным столом и исследуя улики. Так, по крайней мере, пишет в своем руководстве Бернстайн. Однако руководство и реальный мир — далеко не одно и то же. Здесь и сейчас я находился в реальном мире и летел в пропасть, понятия не имея, какова ее глубина.

Я швырнул телефон через всю комнату, закрыл глаза и так долго не открывал их, что в конце концов крепко заснул. Мне снилось бушующее пламя и сломанные кости.

Проснувшись, я почувствовал солнечные лучи на лице. Тепло — это было приятно, и я просто лежал, наслаждаясь этим ощущением. Наконец-то у меня выдалась минута покоя и умиротворения, когда можно обдумать свое расследование…

Что-то потянуло меня за палец ноги. Я открыл глаза и увидел маленького грязного парнишку, стягивающего с меня ботинки. Миниатюрную копию Реда, такую же огненно-рыжую и щуплую. Это был Ирод — и, по-видимому, еженедельная ванна предстояла ему как раз сегодня.

— Что ты делаешь? — проворчал я.

Ирод бесстрашно уставился на меня.

— Ты умираешь. Зачем тебе ботинки?

— Я не умираю. Убирайся!

Ирод выпрямился во весь рост, и все равно его шевелюра лишь чуть-чуть возвышалась над уровнем матраса.

— Сам убирайся. Это мой дом. Лютики помнишь?

Я вырвал у него ботинок.

— Не волнуйся, уберусь. И в следующий раз, когда будешь прятать добычу, смотри под ноги.