Флибустьеры

Капитан Басилио кивал головой с видом знатока; ему не терпелось взглянуть на драгоценные реликвии. Женщины говорили, что им тоже хотелось бы приобрести что-нибудь римское, например, четки, освященные папой, или мощи, которые освобождают от грехов, так что даже исповедоваться не надо.

Наконец сундучок был отперт, слой хлопковой ваты снят, взорам присутствующих открылось одно из отделений, - там грудой лежали кольца, ладанки, медальоны, крестики, шпильки... Сверкали искрами бриллианты и многоцветные камни, словно шевелясь среди цветов из золота нежнейших оттенков, с прожилками эмали, с причудливыми узорами и арабесками.

Симоун приподнял перегородку, открылось другое отделение, где были такие дивные вещи, что семеро капризных девиц в канун семи балов в их честь и те остались бы довольны. Самые диковинные формы, самые прихотливые сочетания камней и жемчуга изображали насекомых с голубыми спинками и прозрачными крылышками; сапфиры, изумруды, рубины, бирюза, алмазы превращались в стрекоз, бабочек, ос, пчел, скарабеев, змеек, ящериц, рыбок, цветы, виноградные гроздья; были там и гребни в виде диадем, жемчужные и бриллиантовые колье и ожерелья, столь прекрасные, что у девушек вырвался возглас восхищения, а Синанг прищелкнула языком и тут же получила щипок от своей мамаши, которая испугалась, что ювелир запросит дороже за свой товар. Почтенная капитанша Тика, как и прежде, щипала свою дочь, хоть та уже была замужем.

- Вот старинные бриллианты, - провозгласил ювелир. - Этот перстень принадлежал принцессе де Ламбаль, а эти серьги - придворной даме Марии-Антуанетты *.

Великолепные солитеры величиной с маисовое зерно мерцали голубоватым сиянием и в строгом своем изяществе, казалось, хранили трепет дней террора.

- Я хочу эти серьги, - сказала Синанг, глядя на отца и прикрывая ладонью свой локоть с той стороны, где стояла мать.

- Нет, лучше те, римские, те еще древней, - возразил, подмигнув, капитан Басилио.

Набожная сестра Пенчанг подумала, что, получив в подарок такой перстень, святая дева де Антиполо наверняка смилостивится и исполнит ее заветное желание: сотворит чудо, и имя сестры Пенчанг навеки станет славным здесь, на земле, а душа после смерти вознесется прямо на небо, как душа знаменитой капитанши Инее*. Но, когда она спросила цену, оказалось, что Симоун хочет за перстень три тысячи песо. Добрая старушка перекрестилась. Сусмариосеп!

Симоун открыл третье отделение.

В нем лежали часы, табакерки, спичечницы и ладанки, осыпанные бриллиантами и украшенные тончайшими узорами из эмали.

В четвертом хранились камни без оправы. Когда ювелир открыл его, все так и ахнули от восторга. Синанг опять прищелкнула языком, и опять мамаша ее ущипйула, тоже, впрочем, не удержавшись от восхищенного возгласа: "Иисусе, Мария!"

Никто из них отродясь не видывал таких богатств.

Этот сундучок, обитый внутри синим бархатом и разделенный перегородками, словно появился из "Тысячи и одной ночи". Крупные, с горошину, бриллианты переливались тысячами мерцающих искр, приковывая взгляд, - казалось, они сейчас растают или сгорят в радужном пламени; перуанские изумруды различных форм и граней, кроваво-алые индийские рубины, синие и белые цейлонские сапфиры, персидская бирюза, восточные жемчужины розовых, серебристых к свинцовых оттенков. Кто видел, как ночью в темно-синем небе взрывается большая ракета, рассыпаясь мириадами разноцветных огней, более ярких, чем вечные звезды, тот отчасти может себе представить, какое волшебное зрелище являли эти драгоценные камни.

А Симоун, словно желая раззадорить покупателей, перебирал камни смуглыми, тонкими иальцами,-наслаж-дался их нежным звоном и лучистыми переливами, напоминавшими игру радуги в капле воды. Завороженные сверканьем бесчисленных граней и мыслью о баснословных ценах, все, кто был здесь, не могли оторвать глаз от камней. Кабесанг Талес из любопытства тоже шагнул к столу, но сразу же зажмурился и отошел; он пытался отогнать от себя недобрые мысли. В его несчастье было невыносимо смотреть на такое богатство: этот ювелир явился сюда со своими сказочными сокровищами как раз накануне того дня, когда ему, Талесу, человеку без средств, без друзей, придется покинуть дом, который он построил собственными руками.

- Взгляните на эти два черных бриллианта, - сказал ювелир. - Они из самых крупных и почти не поддаются обработке, потому что на свете нет ничего тверже их...

Этот розоватый камень - тоже бриллиант, как и вон тот зеленый, который нередко принимают за изумруд. Китаец Кирога предлагал мне за него шесть тысяч песо, хотел преподне.сти его одной весьма влиятельной даме... Но самые дорогие бриллианты не зеленые, а голубые.

И он отобрал три не очен" крупных, но массивных и безупречно ограненных камня с голубоватым отливом.