Флирт

Я тронула Никки за лицо, повернула его к себе полностью, наклонилась и стала целовать лоб, покрывать лицо поцелуями, дюйм за дюймом. Сперва я целовала мягкую бровь, потом место, где была когда-то другая. Он попытался отвернуться, но я держала его лицо в ладонях. И он не помешал мне оставить нежный поцелуй на закрытых веках, на мягкой выпуклости рубцовой ткани. Я целовала, опускаясь вниз, потом нашла губы, и здесь задержалась, целуя, целуя, пока не поднялись его руки, не обняли меня. Пока он не перевернулся вместе со мной, оказавшись сверху, а я на земляном полу. Но для миссионерской позы он был слишком высок. Чтобы получилось, мне нужно было видеть его лицо, его глаза.

Я толкнула его в грудь:

— Ты слишком высокий! Я не хочу всю дорогу пялиться тебе в грудь, мне лицо нужно видеть.

Он засмеялся:

— Ты просто не хочешь лежать на земле голой задницей.

— И это тоже, но главное — видеть лицо.

Он перевернулся набок, посмотрел на меня.

— Зачем?

— Когда мы будем заниматься любовью, я хочу видеть твои глаза.

— Вряд ли Джейкоб станет ждать, пока мы будем заниматься любовью.

— Ладно. Хочу видеть твою рожу, пока будем трахаться.

Он то ли засмеялся, то ли фыркнул:

— Ты не похожа ни на одну женщину из всех, кого я знал.

— Ты даже понятия еще не имеешь, Никки, насколько не похожа.

— А ты покажи, — сказал он и подкатился ко мне поближе.

— Раздевайся, — сказала я.

— Чего?

— Когда поднимется ardeur, шмотки полетят прочь. Можем их снять сами сейчас или рвать друг на друге тогда, и потом надеть будет нечего.

Он на меня посмотрел скептически, но встал на колени и одним движением снял с себя майку. Без нее он выглядел лучше, чем в ней.

Я отвернулась, когда начала раздеваться сама. Еще одну сделанную на заказ кобуру мне рвать не хотелось. А хотелось, чтобы потом у меня была одежда. Не так, конечно, надо бы в первый раз раздеваться при мужчине, но Джейкоб всю ночь ждать не станет. И надо все закончить до того, как он вернется проверять. До того, как поймет, что от его льва я не только кормежки хочу. Потому что я решила подчинить себе Никки, как любой порядочный вампир. Но я не вампир на самом деле, я что-то другое, и большее, чем вампир, и меньшее. Взглядом заставить его делать то, что мне нужно, я не могу, но я могу включить ardeur и привязать Никки к себе. Могу дать ему место, которого все эти три месяца добивается Хэвен. Сделать львом своего зова.

Это вообще-то большая честь, делается это обдуманно и с любовью, как брак, но на такие тонкости у меня не было времени. Скорее это был метафизический аналог свадьбы под дулом ружья. Мне хотелось спросить мнения Мики и Натэниела. Хотелось сперва поговорить с Жан-Клодом, с моими мужчинами, но чтобы сохранить их живыми, помощь мне нужна была сейчас. Вот эта помощь, голая в лунном свете, и была сейчас передо мной — и от вида его обнаженного тела я чуть не забыла, что у меня вообще был план. Он был красив, мышцы и признак желания выступали в обрамлении лунного света и тени, сами как ночное небо с луной, тьмой и звездами. Я поняла то, чего раньше не понимала — что процесс уже начался. Примерно на той стадии, на которой остался Хэвен. Я хотела его, и прикасаться к нему было чудесно, но я держала Рекса на расстоянии, не отдавая этого последнего кусочка. И будто оттого, что я держала место открытым, над ним возникла табличка «Свободно», и первые же попавшиеся мне доминантные львы оба попытались его занять. Блин.

Я протянула к нему руку — и дальше его поощрять не надо было. Он просто пришел ко мне, сомкнул руку на моей руке и дал мне вести. Для этой ночи лучше было бы трудно придумать.

Я открыла ardeur — и поняла, что была уже ниточка его, привязанная к Никки. Я даже ощутила другую нить, уходящую в ночь к Джейкобу, и с этой нитью он боролся как лев — каламбур ненамеренный. Где-то в уголке сознания было у меня желание заставить его прийти к нам, но он не делится. Он никогда в нашу жизнь встроиться не сможет. Ему всегда надо будет быть королем, а в моей жизни королей и без него хватает. Мне нужны мужчины, которые согласны быть властью позади трона, а не задницей на нем.

Никки нашел губами мою грудь, приподнял меня, чтобы присосаться к ней, стоя на коленях, стал посасывать и покусывать, пока я не вскрикнула. Потом чуть отпустил меня, я соскользнула вниз и ощутила эту твердость, это нетерпение, и одно только прикосновение телом к нему заставило меня вскрикнуть снова. Никки встал, не выпуская меня, и я тихо, по-девчачьи, пискнула — отчасти от неожиданности, отчасти оттого, что он прижался крепче. Он сел на пол спиной к стене, взял меня за бедра, попытался насадить на себя, и я от нетерпения схватилась за него рукой, стиснула так, что у него из груди вырвался какой-то звук, направила в себя, и он начал путь внутрь. Ardeur дает желание и смазку, но лишь истинная прелюдия заставляет меня открыться.

— Ах, как туго, боже мой! — выдохнул он, отпустил мои бедра и взялся за талию, ниже, направляя меня к себе, куда он хотел.