Флоренс Адлер плавает вечно

Следующий час Гусси громко шумела. За это время она умудрилась опрокинуть стойку для шляп и пролить половину бабушкиного лавандового масла в раковину ванной комнаты. Совершенно случайно, естественно. Затем она отказалась от обеда, хотя бабушка сделала сэндвичи с тунцом, которые Гусси просто обожала. Когда Эстер это надоело, она отослала Гусси в свою комнату и велела ей сидеть там, пока она не изменит свое поведение на более приятное. Гусси не посмела добавить крик к громкому топоту, с которым она отправилась на веранду, но с достаточным чувством хлопнула дверью.

Тяжело было вести себя приятно, когда столько всего шло не так. Гусси смахнула некоторые из своих сокровищ с подоконника на пол, аккуратно не тронув крошечных керамических животных, добытых из коробок с крекерами, которые дедушка оставлял на ее кровати. Там были выдра, свинка и тюлень, держащий на носу мяч. Когда она удовлетворилась беспорядком, Гусси бросилась на кровать, схватила свою куклу Тряпичную Энни и начала изучать червоточины в деревянных потолочных панелях.

Где-то через полчаса в дверь легонько постучали.

– Пойдем погуляем, – предложила Анна, просовывая голову в дверь.

Гусси почувствовала раздражение. Другие всегда решали за нее, что делать.

– Я не хочу гулять. Я хочу идти в больницу.

– Ну, твоя бабушка хочет, чтобы ты пошла гулять. Она дала мне немного денег и сказала, что мы должны пойти на пирс и посмотреть на попугайчиков. – В подтверждение этого Анна погремела монетками. Когда Гусси не прореагировала, Анна сказала, – Тебе на них, наверное, наплевать. А как насчет хот-догов?

Гусси ничего не ответила, только продолжила смотреть на потолок. За десять центов волнистые попугайчики на Стальном пирсе запрыгивали на жердочку, выхватывали предсказание из красивого маленького замка и прогулочным шагом проходили по миниатюрному настилу, чтобы доставить его. Приглашение было соблазнительным, но не столь сильно, если идти пришлось бы с Анной.

Анна похлопала дверь по краешку и будто собралась ее закрыть.

– Я передам, что тебе неинтересно.

Гусси села в кровати.

– Стой!

* * *

В Атлантик-Сити проходила Национальная детская неделя, и отели, рестораны и магазины по всей округе вывесили знаки, приглашая детей на курорт и рекламируя их родителям специальные предложения. По городу шел детский парад, на пляже распевали песни, а вчера в честь Четвертого июля состоялся зрелищный фейерверк. В конце недели одного счастливчика собрались назначить на день мэром Атлантик-Сити. Гусси умоляла бабушку разрешить ей участвовать, особенно когда увидела, какие нарядные значки носили все дети-участники на воротничках, но Эстер объяснила, что конкурс проводился только для ребят, которые приехали из других городов и отдыхали с родителями в определенных отелях.

Даже без значка Гусси должна была признаться – только себе, и, уж конечно, не Анне – что день в итоге вышел неплохой. Они с Анной попали на вторую половину распевания песен, а когда остановились у палатки с хот-догами на Набережной, кассир со сдачей выдал Гусси специальный значок Детской недели. Она ни за что не попросила бы Анну, но та все равно помогла приколоть значок на лацкан.

– Пошли туда, – сказала Гусси Анне, набив хот-догом рот, когда они проходили мимо «Выставки преждевременно родившихся младенцев Куни» напротив пирса Миллиона Долларов.

Анна посмотрела на написанную от руки вывеску в окне и на крошечного ребенка в витрине, спящего в стеклянной коробке. Постер на двери обещал посетителям: «Увидишь однажды, не забудешь никогда».

– За вход надо заплатить, – сказала Анна, пересчитывая сдачу в руке. – Тогда на попугаев не хватит.

– Я знаю, – отозвалась Гусси, уже открывая тяжелую стеклянную дверь выставки. – Я уже сто раз видела попугаев. К тому же они всегда говорят девочкам одно и то же.

– И что же?

– У тебя будет большая семья.

– А что они говорят мальчикам?

– Ну, сама знаешь. Нормальные вещи. Что они добьются успеха, заработают кучу денег и отправятся на поиски приключений.

Анна издала какой-то странный звук и помогла с дверью, и когда Гусси зашла внутрь, она почувствовала странную волну удовлетворения, будто выиграла что-то большое и важное.

Внутри была длинная комната с потертым деревянным полом, белеными стенами и потолком, украшенным рисунком зеленых лоз. Вдоль одной из стен выстроились семь инкубаторов, маленьких стеклянных коробок на высоких металлических стойках, а между ними в кадках стояли пальмы, как будто медсестры, марширующие туда-сюда в тесных белых платьях и смешных шляпах, пытались убедить малышей, что те жили на тропическом острове, а не внутри аттракциона на Набережной.

– Следующая лекция начинается в три часа, – сказал служащий, обменивая монеты Анны на чек и буклет.

Металлическая загородка не давала посетителям слишком близко подходить к детям, к вящему разочарованию Гусси. Она схватилась за загородку и подтянула себя в воздух, наклоняясь так далеко вперед, как только посмела. Из этой позы было легче читать маленькие таблички, висевшие над каждым инкубатором.

– Гусси, слезай.

– Я читаю таблички инкубаторов.