Флорентийская голова (сборник)

До работы я добирался на «автомате». На «автомате» же я парковался на служебной стоянке, раздевался в гардеробе, поднимался на лифте, получал у охраны «бочку» с ключами от комнаты, здоровался с коллегами. Только сидя в своём кресле и, делая вид, что работаю, я пришёл в себя и всё вспомнил. Всё, до мельчайших подробностей, но так, будто это случилось не сегодня ночью во сне, а двадцать лет назад, весной 1989 года, наяву. Вспомнил, как шваркнулся о сосну головой, как лежал на траве и не мог подняться, вспомнил склонившиеся надо мной злые пэтэушные рожи, и как потом как эти рожи исчезли, а вместо них показались две головы в лётных фуражках. Вспомнил зелёную «буханку» с красным крестом на боку, лазарет, пожилого усатого хирурга и вызванную с работы, до смерти перепуганную мать… А дальше, словно бусины с порванной нити, в голову мою начали падать воспоминания, одно другого страшнее: как после встречи с сосной я все выходные просидел дома и носу не казал на улицу, потому как там меня могла поджидать группа товарищей; как в понедельник, «классная» объявила нам, что Миша Миронов больше не придёт в школу, потому что в субботу, после школьной дискотеки бывший выпускник нашей школы, некто Глущенко по кличке «Глущ», убил его кастетом…

Совершенно отчётливо увидел я, как плакали девчонки, особенно Ленка Мальцева, которая, оказывается, была тайно влюблена в Мишку; и его портрет в траурной рамке в рекреации на первом этаже; и, как стоял рядом с этим портретом в почётном карауле; и похороны, и его несчастных родителей…

Всё это, если честно, не очень-то укладывалось в голове. Точнее, вообще никак не укладывалось.

«Мы же с ним напились на прошлом вечере встреч выпускников, — подумал я, вороша пальцами то, что осталась от волос на макушке, — он ещё рассказывал, что его вторая жена родилась в один день с первой».

— Это настоящая удача, — говорил мне он тогда слегка заплетающимся языком, — не надо ничего запоминать, всё уже запомнено.

Помню, я долго смеялся над этим его «запомнено».

Первое, что я сделал, когда осознал весь этот ужас — полез в мобилу и стал искать Мишку в списке контактов. Ничего. Открыл визитницу, поскольку точно помнил, что мы на вечере встреч обменивались визитками. Опять ничего. Ежедневник и записная книжка-органайзер тоже ничего не дали. Совсем отчаявшись, я решил прибегнуть к русскому народному средству: слазить в Интернет. Сделать это можно было только с компьютера начальника отдела, поскольку машины простых смертных отключены от внешней сети нашей службой безопасности, доброго ей здоровья.

— Алексей, можно я в сеть залезу? — попросил я Мацкевича, когда заметил, что он уже давно смотрит не в монитор, а в окно.

— А, что? — отозвался Мацкевич.

— Я говорю, можно я в Интернете посижу? — повторил я свою просьбу.

— Садись, — как-то отрешённо сказал Мацкевич, — а я пойду гвоздя в лёгкие забью.

С этими словами он поднялся со стула и, не надев пиджак, поплёлся из комнаты.

«Похоже, ещё одна незащитанная измена», — подумал я и полез на «Odnokashniki.ru».

Вообще, я не очень люблю всякие социальные сети и бываю там довольно редко, но теперь, что называется, приспичило. Удалив накопившиеся сообщения от неизвестных мне красоток и молодых политиков, учившихся со мной в одной школе, я открыл сообщество выпуска 1991 года средней школы № 5 города Котлогорска Московской области. На экране появилось десятка два маленьких фотографий моих бывших одноклассников и ребят из параллельных классов, которые в девяти случаях из десяти были запечатлены где-нибудь за границей, и, в одном, на рабочем месте. Пощёлкав по нескольким знакомым рожам, я наткнулся на выпускную фотографию, которую отсканировал и выложил на свою страницу мой одноклассник Витя Лиманов. Открыл.

Майрона на фотографии не было.

Я встал и медленно побрёл на рабочее место.

«Значит, всё это действительно со мной было, — не переставала бить в висок одна и та же мысль, — значит, всё, что мне снилось, было на самом деле… на самом деле… на самом деле…»

В таком вот состоянии — с одной мыслью в голове — я досидел до обеда, ни разу не сходив покурить, и не выпив ни одной чашки кофе. Сослуживцы стали на меня косо поглядывать, когда я не отреагировал на призывный клич к приёму пищи.

— Валя, ты плохо выглядишь, — сказал мне доверительным тоном Мацкевич, вернувшийся с очередного перекура. — Заболел?

— Похоже, грипп… — прокашлял я, — голова раскалывается.

Мацкевич сделал два шага назад.

— Иди-ка ты, Валя, ко врачу, — сказал он, ещё дальше отдаляясь, — не хрена тут геройствовать.

Я подумал, что сходить ко врачу — это очень хорошая мысль, особенно в свете произошедшего ночью. По телефону, чтобы все слышали, я записался к терапевту, а по дороге в поликлинику с мобилы запись отменил и переписался к Славуцкому.