Флоренция и Генуя

Почитание семьи и благоговейное отношение к браку никогда не мешали тосканцам отдаваться любовной страсти со всем пылом южной души. Редкий горожанин довольствовался только женой и хотя бы раз не участвовал в оргиях, которые здесь, как, впрочем, всегда и всюду, подлежали запрету. Подобное развлечение приравнивалось к шабашу и соответственно каралось. Расплатой за слишком веселое пиршество были конфискованное имущество, тюрьма, пытки и костер, причем в огне погибал не только человек, но и дом, где он согрешил. С чуть меньшей суровостью флорентийский закон относился к любителям однополой любви: таких лишали соответствующего органа, дабы грех не повторился, и секли плетью на той же площади Синьории. Наказанию подлежала не только преступная пара, но и организаторы встреч, а также родители, если те знали о происходящем и не доложили куда следует. Все уличенные в злодействе посредники, подобно ворам, оставались без руки или ноги. Однако никакие наказания, уговоры и пугающие проповеди не могли искоренить зло, что заставило святого отца Джорджио, современника Данте, произнести горестную фразу: «Флоренция превратилась в Содому».

Средневековая женщина, за редким исключением, относилась к существам низшего порядка и практически была вещью, необходимой для удовлетворения мужских желаний. «Исчадия зла», «ворота, ведущие в ад», чье появление на свет сопровождалось проклятьями, видели мало хорошего в жизни земной и не имели надежд на блаженство небесное. Нежеланные, плохо одетые и часто недокормленные флорентийки жили в полном подчинении у мужчин: отцы часто возвращались домой в течение дня, проверяя, чем заняты дочери, и так же поступали мужья. Считалось, что безделье – грех, но, судя по словам отца Джорджио, меньший, чем любовные страсти на стороне. В женской среде, в отличие от мужской, проявление эмоций считалось недопустимым, как и образованность. Только богатые дамы, оставшись вдовами, имели право обучаться грамоте и счету, необходимым для того, чтобы вести хозяйство.

Добродетельные матроны, скромные девушки из приличных семей отличались от уличных женщин и одеждой, и манерами. Приличной даме полагалось говорить редко, спокойно и, вопреки итальянской традиции, не сопровождать речь жестами. Тем не менее именно такие женщины – скромные, тихие, по сути, ничем не интересные – царили во флорентийской лирике, стоит лишь вспомнить музу Данте Беатриче, платоническую любовь Петрарки Лауру или Фьямметту, благодаря которой сумел познать женскую душу Джованни Боккаччо.

Автору всем известного «Декамерона» довелось родиться и жить в трудное для Флоренции время, когда коммуна сражалась с многочисленными врагами; главным из них был император Генрих VII, а остальными – вся италийская знать. Сын флорентийского купца и француженки, он не мечтал о богатстве, засыпал над торговыми книгами, проводя ночи за чтением Данте. Такое же отвращение юный Боккаччо испытывал и к праву, которое по настоянию отца изучал в Неаполе. Природа наградила его живым умом, любопытством, наблюдательностью, что, в отличие от домашних, оценило окружение короля Роберта Анжуйского – монарха-книжника, охотно привлекавшего таланты к своему блестящему двору. Результаты наблюдений юноша изложил в ранних, не совсем приятных для покровителя вещах, проникнутых неприязнью к монархам-гибеллинам, которые грозили отнять свободы, с таким трудом завоеванные гвельфами.

Джованни Боккаччо на фреске 1450 года

При дворе Роберта нашелся еще один, более интимный повод для сочинительства: Джованни воспылал любовью к незаконной дочери короля, красавице Марии Аквино, вошедшей в его творчество под именем Фьямметты. Назвав ее именем роман, Боккаччо первым из итальянских литераторов раскрыл миру тайны женской души. Та же тематика, но в иной форме, была представлена в сочинениях «Филострато», где изображались муки отвергнутого любовника, и «Любовное видение», где автор использовал дантовские аллегории.

Расставшись с легкомысленной Марией Аквино и ее добрым родителем, в 1340 году поэт покинул Неаполь с израненной душой, надеясь обрести исцеление в тиши родного города. Лечение состоялось даже при отсутствии покоя, ведь Флоренция приближалась к самому критическому периоду своей истории. Вскоре ей предстояло испытать тиранию герцога Афинского (приглашенного на временное приорство французского графа Готье де Бриенна) и связанные с ним бунты, жестокие разборки народа и знати. Далее последовал политический переворот, который, по обыкновению, сопровождался потоками крови. Затем мир потрясло банкротство Перуцци и Барди, к тому времени успевших поймать в денежную сеть почти все царские дома Европы.

Иллюстрация к одному из любовных романов Боккаччо, 1460