Флоренция. Вид с холма

– Мне было двенадцать лет, и вместе со всеми я принимала участие в ликвидации последствий. В первую очередь мы попытались привести в порядок наш магазин. То, что река не унесла с собой, вода привела в полную непригодность. Весь товар надо было выбрасывать, но у родителей рука не поднималась сделать это. И тут случилось невероятное: к нам начали заходить люди и покупать испорченные кожаные вещицы. Они говорили: «Мы не хотим, чтобы ваш бутик закрылся. Пусть эти небольшие деньги помогут вам преодолеть трудности, а у нас останутся на память свидетельства стихийного бедствия».

«Вот оно, флорентийское милосердие в действии!» – подумала я и почему-то вспомнила жалостливую историю про жирафа.

Однажды в эпоху Возрождения кто-то привёз в подарок городу живого жирафа. Жителям он очень понравился, можно даже сказать, они нежно полюбили красивое экзотическое животное, ведь флорентийцы всегда ценили красоту. Чуть ли не каждый день горожане ходили смотреть на пятнистого африканского красавца, восхищаясь его грацией и элегантностью. Всё было хорошо, пока не наступили холода. Флорентийцы забеспокоились и решили защитить любимца от непогоды. Дни и ночи напролёт они жгли вокруг жирафа костры, чтобы он не простудился. Увы, несмотря на все усилия горожан, бедняга заболел и умер. Все жители Флоренции от мала до велика оплакивали его смерть и вышли на улицы проводить друга в последний путь.

Не правда ли, трогательный случай из жизни тосканской столицы, идущий вразрез с расхожим мнением о флорентийцах как о людях жестоких, надменных и непримиримых. С другой стороны, этот эпизод никак не противоречит высказыванию Воланда в романе Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». В театре Варьете во время сеанса чёрной магии, когда суетливому конферансье сначала оторвали голову, а потом по просьбе зрителей поставили на место, повелитель теней говорит: «Ну что же… они люди как люди… и милосердие иногда стучится в их сердца…»

Последствия гневной выходки божества реки Арно в 1966 г.

Читая про наводнение 1966 года, я пришла к мысли, что в эти страшные дни божество реки Арно получило самое «щедрое жертвоприношение». В книге Кристофера Хибберта «Флоренция: биография города» я нашла показания свидетельницы ночных событий четвёртого ноября. Семье синьоры Альбертины Пиччини-Ризалти принадлежал один из ювелирных магазинов на Понте Веккьо. Ночной охранник позвонил многим владельцам бутиков на мосту и предупредил об угрозе затопления.

– Мы схватили пять или шесть чемоданов и запихали их в машину. Это была опасная поездка. Большое количество автомобилей направлялось к реке, проливной дождь не прекращался ни на минуту. Наверное, было около двух часов ночи, когда под улюлюканье и выкрикивания непристойностей наблюдавших за нами юнцов мы вошли в магазин. Пол шатался под ногами, раздавались удары разбушевавшейся реки об опоры моста. От бурлящего потока воды нас отделяло расстояние в метр, не больше. Было очень страшно, и хотелось немедленно убежать. Пересиливая страх, мы хватали первые попавшиеся под руку вещи и бросали их в чемодан. Когда я думаю, сколько всего мы потеряли, слёзы невольно наворачиваются на глаза… Около двери появились два карабинера, они крикнули: «Уходите! Мост в опасности! Вы здесь на свой страх и риск!» А мы крикнули в ответ: «А почему вы не уходите?» Смутившись, они ответили: «У нас нет приказа».

Совершенно невероятным образом ровно через пятьдесят лет после той страшной ноябрьской ночи внучка Альбертины – Элиза Тоцци Пиччини принимала меня в том самом бутике на Золотом мосту, о котором её бабушка рассказала в своих воспоминаниях. С Элизой мы познакомились незадолго до этого на дружеском ужине во дворце Гонди.

Ужин удался на славу по всем параметрам: интереснейшие люди, потрясающий антураж и вкусная еда. Начну с места встречи – с палаццо Гонди. Внешне дворец мало чем отличается от своих ренессансных собратьев, зато у него исключительно удачная дислокация. Одним углом он соседствует с палаццо Веккьо, а другим – с мрачным средневековым зданием Барджелло, где теперь находится всеми уважаемый музей, а в 1478 году была тюрьма и в её окнах не один день болтались тела повешенных заговорщиков из семьи Пацци. Страшно подумать, чего бы лишилась Флоренция, если бы злоумышленникам удалось осуществить задуманное и ликвидировать обоих братьев Медичи. К счастью, этого не произошло. Лоренцо выжил, получил прозвище Великолепный, а у юного Микеланджело, жившего с отцом напротив Барджелло, появилась возможность, глядя в окошко, потренироваться в изображении раскачивающихся на ветру безжизненных тел, чем он, кстати, и воспользовался, о чём свидетельствуют сохранившиеся рисунки великого мастера.