Флот судного дня

У «Зефф Итернити» было все готово на случай, если деймы начнут пороть отсебятину и пассажиров придется терминировать. В том числе необходимые материалы для производства дублей в количестве четырех тысяч штук, чтобы внешне все осталось по-прежнему. Вот что значит, думать о капитализации проекта.

Мы с Надей прошли через ресторан восемнадцатой палубы. И там смотрелось все внешне нормально, а на самом деле дико. За столиками сидели прекрасно одетые пары или семейства, неспешно разговаривали, ни следа ужаса и паники, никто никуда не торопился, некоторые здоровались с Надей, жизнеутверждающе играл оркестр – и оркестранты в красном, как принято в день рождения королевы английской. В небольших бассейнах плескалась рыбешка, которую, по выбору посетителей, готовили тут же повара – некоторые рыбки совсем чудные, как шары из полупрозрачной фиолетовой или сиреневой плоти, без плавников. Согласно последним веяниям кухня не была отделена от зала; дым и пар, происходящие от готовки пищи, отсекались туманным барьером из деймов. Так что были видны языки пламени, с которыми играли кулинарные искусники. Все было симулякром, никто из дублей ничего не ел. И блюда, после того, как постояли на столе, убирались официантами и заменялись на следующие.

Наверное, для биомехов все биологические существа на один подбор, и, наверное, они нас всех, от медузы до нобелевского лауреата, называют «полужидкими» или, возможно, «соплевидными». Когда «соплевидных» не станет, биомехам больше не надо будет притворяться и имитировать людей, есть, пить, носить шматье.

– Биомехам революция не нужна, – признала Надя и снова утерла слезу. – Людей нет, а проект «Мировой змей» остался на плаву.

– А мы сделаем ручкой «Мировому змею», очень скоро. И посмотрим, кто останется, в итоге, на плаву, и кто пойдет с бульками на дно.

Снарягу я брал в спортивной каптерке – такие были на каждой палубе, бухту четырнадцатимиллиметровой веревки, обвязку, дюралевую «восьмерку» для спуска и карабин. А еще Надя вручила мне свою косметичку, я так понял, что в ней есть полезные вещи.

Иллюминатор я открывал универсальным ключом от Обличителя, это ж цифровой коннектор, который, то ли подбирает, то ли хранит код открытия, подходящий для замка. Тот открылся, я открутил несколько задраек, иллюминатор задрожал, а когда открутил последнюю, полетел как снаряд из пушки, чуть не снеся мне голову.

А вслед за ним с неистовым воем ворвался ветер, сразу создав тысячу вихрей на палубе, бодро закружив все, что было весом меньше трех килограммов.

Я, помахав Наде рукой для бодрости, рывком вышел из проема иллюминатора. Увидел океан под собой и зажмурил глаза из-за невыносимого зрелища – да разве ж с этой кипящей бесконечной массой можно поиграть в игры? От рева стихий забило уши. Когда я пришел в себя, то понял, что не могу спускаться. Ветер прибивает мое тело к борту, а при любой попытке двинуться, меня начинает мотать, как блоху на шерстинке, которую бьет лапой медведь. Свободный конец веревки бешено бросала вода, беснующаяся внизу.

Но все же я начал спуск, пытаясь попутно обнять борт. Прошел десятую часть пути вниз и потерял половину сил. Остановился, чтобы отдохнуть; если можно назвать отдыхом, когда тебя швыряет из стороны в сторону, словно боксерскую грушу под ударами тяжеловеса. Точнее, рассвирепевшего Посейдона. Сейчас бы не помешало мне весить килограммов на пятьдесят побольше.

Водой меня стало хлестать и заливать, когда осталось метров семь до лацпорта. Теперь волны в компании с ветром по полной издевались надо мной, не давая передышки хотя бы на три секунды. Но я уже у лацпорта – вижу стыки двери, даю сигнал оторванной голове Обличителя, который должен через грузовую систему открыть водонепроницаемую дверь. «Пора, мать твою!» Почему-то я поверил, что он действительно хочет, чтобы я встретился с Зеффом.

Ненароком оглянувшись, я увидел в кабельтове волну, настоящую адскую махину могильного темно-зеленого цвета, высотой раза в два выше, чем остальные, перед которой девятый вал Айвазовского был просто струйкой из-под задней лапки таксы. Мамма миа. Скоро Большая Сатана должна была обрушиться всей своей многотонной массой на меня и размазать.

Я не забился в панике. Наоборот даже отключился немного. Я – пена, просто пена, сползающая по борту.

И тут дверь лацпорта поползла в сторону. Я кое-как ухватился одеревеневшими пальцами за край проема и последним рывком впихнул себя внутрь. Дернул рычаг закрытия лацпорта. Дверь поползла назад, но нарочито неспешно. Бешеный поток воды ударил в проем. Меня швырнуло, крутануло пять раз вокруг всех осей и шмякнуло о переборку.