Читаем Флот судного дня полностью

Кид Иванович Пятницкий окончательно просыпается и первое, что видит наяву – как бы пригорок. А на самом деле, свой живот, главный «производственный модуль». Из-за него встает немного выцветшее по-зимнему солнце, проникая через помутневшие стекла и занавески, испачканные жирными пальцами. Живот прикрыт одеялом с пятнами от еды, на котором сейчас расселись корявые солнечные зайчики – и со стороны напоминает клумбу. Рядом обшарпанная табуретка с лекарствами, под ней таит свои секреты ночной горшок с цветочком на эмалированном боку. Зато нет никаких незваных гостей, все эти ужасы растаяли вместе со сном.

На полысевший коврик, подрагивая рыхловатой плотью и стараясь не задеть горшок, становится одна нога – живая тумбочка, потом другая. Разбухшая ступня прекрасно чувствует крошки от бесчисленных пицц и бигмаков, поглощенных на этом самом месте, а нога, напоминающая по виду и цвету пудинг – утренний холодок, проникающий через рассохшиеся рамы. Хотелось обратно под одеяло, хотелось досмотреть «фильм» про то, как он на мостике корабля, но Беатрис сказала, что придет в одиннадцать.

И Кид Иванович прошаркал в шлепках на босу ногу по длинному коридору в прихожую. Снял с гвоздя и накинул на себя пальто, выполняющее также роль халата. Глянул в пыльное зеркало – где тот квадратный подбородок и граненый нос, который должен быть у каждого приличного мужчины западной цивилизации? В этой квартире, увы, нигде. Он специально подошел поближе к зеркалу, чтобы не видеть живота, но вид собственных заплывших глаз тоже не порадовал его. Кид Иванович открыл дверь, с надеждой, но как-то машинально, даже не глянув в дверной «глазок». Увы, эта была великая ошибка.

В дверном проеме вместо длинноногой красотки встал некто, являющий собой полную противоположность мадемуазель Леблан. Квадратный, по ширине полностью совпадающий с проемом, так что и никаких зазоров не осталось, с набрякшей будкой, изображающей лицо. И за ним еще один нарисовался – верзила, стройный как сопля, похожий на восклицательный знак и как будто с отпечатком молотка на узком лбу. Таких бы век не видеть.

Но, отодвинув Кида Ивановича плечами, они мигом оказались в его доме. Ночной кошмар стал дневным.

Верзила, неуклюже спародировав дамские хи-хи, подмигнул толстому растерянному человеку:

– Мы вместо нее. Здравствуй, котик. Ух, какой жи-и-ирный у нас котище. Дай-ка ущипнуть.

А Квадрат прогудел луженой глоткой:

– Одна бабця сказала, що ты крутый. Я що думаю: для такого фраера, як ты, метражу у тебе забагато.

Квадрат обошел ближайшие комнаты, с грохотом задевая мясистыми боками тяжелые стулья стиля Art Nouveau, толкая оттопыренными ушами засохшие орхидеи в подвесных кашпо. Уронил взгляд на фотографию в рамке – где Пятницкий с коллегами-рыбаками на траулере – и густо сплюнул на дорогой персидский ковер.

Затем квадратный «гость» вернулся в прихожую, где в ужасе застыл Кид Иванович. Единственное, что смог произнести, точнее проблеять, хозяин квартиры, было:

– А вы, господа, от дедушки Хаттаба? Как его здоровье?

– Да, ничего, жопа не чешется. – Затем Квадрат поделился впечатлениями от фотографии. – И якы мерзенни морды у ваты, потомственни алкаши. И куды ж ты в Европу лизеш, товстун? Засрал тут все.

Квадрат ударил Кида Ивановича, почти не глядя, по разбухшей печени.

Грязную работу должны выполнять грязные люди, не местные чистоплюи, а заезжие живодеры из бандеровского воинства. Они, кстати, приняли Кида Ивановича за безвольного жиробаса, покорного как бекон на тарелке. Да, он стал таким и практически не реагировал на унижение собственного достоинства. Но живодеры не знали, что могут разозлить Кида Ивановича, отчего тот машинально сделает что-нибудь резкое. И, пнув кота, который вышел поздороваться, Верзила просто нажал красную кнопку. Возможно, если б кот увернулся, то красная кнопка не сработала бы. Но подлость всегда неожиданна, поэтому котофей не успел включить рефлексы и отлетел в сторону с обиженным визгом.

– Как? Невинное животное обижать и у меня дома?

И в Киде Ивановиче полыхнуло пламя, по его позвоночнику, казалось, пробежал красный дракончик, рассыпая во все стороны искры, похожие на бенгальские огни. Человек в пальто-халате применил прием, что в ходу у увесистых бойцов в балаганной борьбе, именуемой «реслинг». Взять противника за руку – на излом – и, разбежавшись с ним, как фигурист с фигуристкой, треснуть им об стенку. Именно так и произошло у Кида Ивановича с Верзилой. Ударившись о стену, гость сравнял противодействие с действием и отлетел назад – где Кид Иванович подставил ногу. Верзила рухнул и больше не вставал, пуская кровавые пузыри из глазной впадины. Увы, длинный гость напоролся глазом ровно на тот гвоздь, на который хозяин квартиры вешал пальто-халат.

Перейти на страницу:

Все книги серии Настоящая фантастика

Законы прикладной эвтаназии
Законы прикладной эвтаназии

Вторая мировая, Харбин, легендарный отряд 731, где людей заражают чумой и газовой гангреной, высушивают и замораживают. Современная благополучная Москва. Космическая станция высокотехнологичного XXVII века. Разные времена, люди и судьбы. Но вопросы остаются одними и теми же. Может ли убийство быть оправдано высокой целью? Убийство ради научного прорыва? Убийство на благо общества? Убийство… из милосердия? Это не философский трактат – это художественное произведение. Это не реализм – это научная фантастика высшей пробы.Миром правит ненависть – или все же миром правит любовь?Прочтите и узнаете.«Давно и с интересом слежу за этим писателем, и ни разу пока он меня не разочаровал. Более того, неоднократно он демонстрировал завидную самобытность, оригинальность, умение показать знакомый вроде бы мир с совершенно неожиданной точки зрения, способность произвести впечатление, «царапнуть душу», заставить задуматься. Так, например, роман его «Сад Иеронима Босха» отличается не только оригинальностью подхода к одному из самых древних мировых трагических сюжетов,  – он написан увлекательно и дарит читателю материал для сопереживания настолько шокирующий, что ты ходишь под впечатлением прочитанного не день и не два. Это – работа состоявшегося мастера» (Борис Стругацкий).

Тим Скоренко , Тим Юрьевич Скоренко

Фантастика / Научная Фантастика / Социально-философская фантастика

Похожие книги

Режим бога
Режим бога

Человечество издавна задается вопросами о том: Кто такой человек? Для чего он здесь? Каково его предназначение? В чем смысл бытия?Эти ответы ищет и молодой хирург Андрей Фролов, постоянно наблюдающий чужие смерти и искалеченные судьбы. Если все эти трагедии всего лишь стечение обстоятельств, то жизнь превращается в бессмысленное прожигание времени с единственным пунктом конечного назначения – смерть и забвение. И хотя все складывается удачно, хирурга не оставляет ощущение, что за ширмой социального благополучия кроется истинный ад. Но Фролов даже не представляет, насколько скоро начнет получать свои ответы, «открывающие глаза» на прожитую жизнь, суть мироздания и его роль во Вселенной.Остается лишь решить, что делать с этими ответами дальше, ведь все оказывается не так уж и просто…Для широкого круга читателей.

Владимир Токавчук , Сергей Вольнов , СКС

Фантастика / Боевая фантастика / Попаданцы / Социально-психологическая фантастика / Фантастика: прочее
Шизопитомник
Шизопитомник

Для людей с жизненным опытом.Ирина, продвинутая астральщица, во время очередного астрального прыжка попадает в странный городок иномирья, где встречает пятерых своих соотечественников. Не обнаружив никаких средств связи, герои решают, что это секретный объект, на котором случилась авария, и скоро за ними прилетит вертолёт.Но спасателей всё нет и нет, а из городка никак не выбраться. Группа растерянных людей стихийно распадается на две группки — управленцы и простой российский народ. Поначалу они относятся друг к другу враждебно, но отчаянное положение, в которое они попали, постепенно учит их взаимопониманию и взаимовыручке.Они открывают для себя потрясающую истину: Вселенная расширяется за счёт излучения, которое несёт в себе бескорыстная любовь, и человек, способный продуцировать это чувство — бессмертен.

Наталья Адаменкова

Фантастика / Социально-философская фантастика / Социально-психологическая фантастика