Флоту - побеждать!

— Поднять сигнал: 'Полтаве', 'Севастополю', 'Богатырю', 'Диане' и 'Амуру' с миноносцами Второго отряда следовать в Печелийский залив. Обнаружить противника, атаковать его и уничтожить.

Флаги взлетели до места и Ухтомский, державший сейчас флаг на 'Полтаве', повёл подчинённые ему корабли на юг.

- 'Цесаревичу' держать' в кильватер 'Ретвизану', 'Победа' — за 'Цесаревичем', — продолжал командовать Макаров. — 'Баяну держаться на траверзе 'Победы' в сорока кабельтовых, 'Новику' в пятидесяти кабельтовых впереди по курсу отряда броненосцев. Курс норд — ост семнадцать градусов. Миноносцы Первого отряда идут в замке, в десяти кабельтовых от 'Победы'.

Около получаса потребовалось на построение, и отряды Макарова и Ухтомского разошлись. Каждый по своим делам…

— На Золотой Горе колбасу поднимают! — с некоторыми нотками восторга в голосе крикнул сигнальщик. Все на мостике 'Ретвизана' развернулись в сторону берега.

Действительно, над силуэтами берегового хребта обозначился аэростат, медленно набиравший высоту.

— Молодец Развозов! — не сдержал эмоций Молас. — Скоренько управился. Значит, сегодня крепость будет иметь связь и с нами, и с отрядом Ухтомского. Да и с консульством в Чифу тоже.

— Не торопитесь ликовать, Михаил Павлович, — слегка приземлил своего начштаба Макаров. Поднять антенну, дело, конечно немаловажное, но нужно, чтобы и все остальные составляющие беспроволочного телеграфа работали безупречно. К тому же, связь с Чифу у нас будет односторонней — они нас слышат, а мы их нет. И нет никакой уверенности, что слышать и слушать они нас будут постоянно.

— Экий вы пессимист, Степан Осипович.

— Это вы должны быть пессимистом. Согласно занимаемой должности, — улыбнулся в бороду командующий флотом. — А я реалист. И, если будет необходимо передать какие‑то важные сведения в консульство, то непременно отправлю туда 'Буракова', чтобы быть уверенным, что адресат действительно получил сообщение…

Связь, будь она неладна!..

Ну да, связист, на первый взгляд, отнюдь не героическая специальность для военного — в атаки не ходит, из пушек не стреляет, мины не ставит и их же не извлекает, понтонные переправы под огнём не наводит, а вот, поди ж ты — нет связи, и о любом взаимодействии вверенных ему частей и подразделений полководец может забыть. С самых древних времён. Даже если сражение ведётся в зоне видимости — даже в этом случае нужен какой‑нибудь лихой адъютант или ординарец, который сможет как можно быстрее доставить распоряжения командующего из штаба на левый (правый) фланг…

А уж если ведется целая война, то полководец, почти наверняка, согласился бы пожертвовать целым полком, а то и дивизией, чтобы быть уверенным, что юный офицер с пакетом всё‑таки доскакал до армии его коллеги — напарника — союзника, и полки — дивизии — корпуса — армии встретятся в нужном месте и в нужное время. Что их совместный удар не будет направлен в пустоту или, что их не 'сожрёт' поодиночке превосходящий по силам противник. А так же, не сомневаться на предмет того, что данный пакет попал в руки противника — тогда вообще можно 'воду сливать'.

Связь — нервы армии. Глаза и уши (разведка) могут увидеть и услышать, но необходимо, чтобы эта информация дошла до мозга (штаба). Мозг может проанализировать эту информацию, но необходимо, чтобы она дошла до ног, которые донесут кулаки туда, куда нужно и тогда, когда нужно. И очень хочется, чтобы эту 'пару кулаков' там не встретили три пары оных…

А связь в начале двадцатого века была аховой. То есть, конечно, не на уровне расторопных адъютантов с пакетами или лазутчиков со вшитой в бедро гильзой с донесением (хотя и такое бывало). Телефон, телеграф, радио бог Марс принял на вооружение немедленно, по мере появления данных продуктов работы учёных — физиков и инженеров, но техническое качество исполнения упомянутых средств связи пока было самым примитивным.

Нет, та, что осуществлялась по проводам, отличалась относительной надёжностью, но телефон действовал на расстоянии пары — тройки километров, а телеграф… Да, этот 'бил' далеко, но доверять ему можно было только на своей территории — если трассу прохождения кабеля захватил противник — всё: или просто перережут, или даже ещё успеют какую — никакую дезинформацию втюхать.

А с радио совсем грустно — 'дальнобойность' станций беспроволочного телеграфа составляла максимум несколько десятков миль от антенны до антенны. При отсутствии естественных препятствий между ними. В виде горного хребта, например. То есть, в открытом море корабли могли переговариваться на шестидесяти милях, но, если между ними находился какой‑нибудь гористый мыс, не слышали друг друга и в десяти…