Флотзам (СИ)

Простой ритуал раскуривания трубки приводил в порядок и мысли, и порядком потрепанные нервы. Табак утрамбовывался в стаммель все ровнее, спокойнее — осталась разве что последняя щепотка. Роше досадливо цокнул. Это, конечно, наименьшая из его сегодняшних забот, но…

Потревоженная сквозняком дверь в ставку «Синих Полосок» приоткрылась, выпустив наружу взрыв хохота и полупьяных подзуживаний. Роше дернул бровью и отвернулся, упершись невидящим взглядом в доску у корчмы.

Едва начавшийся вечер, еще не тронутый багрянцем заката, не задался. Ладно эльфка — то, что с ней просто не выйдет, было ясно с самого начала. Допрос Малены не дал много: эльфка уперлась и поначалу молчала, сверля его злобным взглядом раскосых глаз, а потом начала сыпать оскорблениями и обещать, что Иорвет рано или поздно проберется во Флотзам и перережет их всех. Из фраз, оброненных ею в припадке гнева, Роше смог предположить, что людей у Иорвета не то чтобы много, но бережет он их как зеницу ока, а потому все набеги — быстрые, малыми группами, налетели и тут же скрылись. Иорвет пытался минимизировать потери: то ли готовился к чему-то, то ли просто не ждал подкреплений. Сболтнула она и про эльфские руины, в которые довелось заглянуть «Синим Полоскам» прежде, чем группа скоя’таэлей отогнала их к городу. Еще — упомянула Димитра. Того самого, который должен быть мертв. С ее слов выходило, что слово «должен» ни к бандиту, ни к власти, обязанной привести приговор в исполнение, не относилось.

А вот гостей из местных, подтянувшихся на шум затеянного отрядом хмельного празднества, он не ждал. И не ждал тем более, что придется выслушивать оскорбления и в собственный адрес, и в адрес своих людей.

Необходимость сохранять хладнокровие не держала, и Роше позволил порыву, вспыхнувшему в висках, превратиться в импульс. Простое, короткое движение — и мужик, слишком уверенный в своем праве безнаказанно крыть солдат ублюдками, уже барахтался в разлитой по полу луже пива; в следующий раз пусть подумает дважды, прежде чем распахнуть хлебало. Кровоподтек в пол-лица, пропитавшаяся дешевым пойлом одежда и пострадавшая гордость — не такая уж высокая цена. Кто-то мог бы взять плату жизнью.

Еще была Бьянка. От привыкшего все замечать Роше не укрылись ни взгляд, который она бросила на Геральта, ни ее шепот. «Сделай что-нибудь»! Роше хмыкнул, прикусывая мундштук. Часть него понимала: сама Бьянка в жизни не вмешалась бы в происходящее — не решилась бы ставить под удар его авторитет. Геральт все-таки другое дело: он посторонний. Охотник на монстров, прославленный в сотне с гаком баллад мастера Лютика — отступить перед таким не зазорно. Когда вот только они так спелись, чтобы Бьянка аж попросила урезонить разошедшегося командира? Еще несколько дней назад она видела в Геральте проблему, а не ее решение.

Роше напомнил себе, что в людях Бьянка разбирается отлично — один из многих ее талантов. Посему выходило, что ее возросшее доверие — добрый знак, да только вопреки любым доводам рассудка в горле все равно горько саднило от какой-то глупой, почти мальчишеской обиды. Его вторая в отряде, заместитель и правая рука должна быть на его стороне, а не искать поддержки у приблудившихся ведьмаков.

Крепкий дым заволок нутро и согрел грудь. Нехотя Роше признал: это мерзкое чувство, разъедающее холодную сталь самообладания, очень смахивало на ревность. Даже не то чтобы несвоевременную — неуместную вовсе.

Этот день, похоже, забил еще один гвоздь в гроб.

Выдохнув облачко сизого дыма, Роше еще раз взглянул на доску — на этот раз осмысленно. Объявлений оказалось не так уж и много, и там, где бумага не закрывала посеревшую древесину, виднелись выцарапанные — то ли краем ножа, то ли вовсе гвоздем — рисунки. Особенно выделялось нечто человекоподобное: на узких покатых плечах, переходящих в длинные тонкие лапы, неизвестный художник разместил непропорционально огромную голову. Образы угроз, таящихся в дебрях леса, просачивались сквозь кажущиеся неприступными стены и оставались предупреждениями.

— Ах ты ж, паскуда!

Роше дернул с доски одно из объявлений: лист прибили по самому центру в расчете на то, что каждый увидит его и прочтет. Прибили несколько дней назад: прочие мелкие заметки, оставленные горожанами, уже спрятали края и отдельные строки, но главное Роше выцепил.

«Исполнился раскаянием, сука!» — Роше смял объявление. Вот и подтвердились слова Малены.

Первый порыв — развернуться и рвануть в резиденцию Лоредо и ткнуть написанным в наглую разжиревшую харю. Мразь кровью захлебнется, а объяснит, какими же благими деяниями преступник, казни которого требовали в Вызиме, искупил свою вину в столь великой степени, что аж обзавелся охранной грамотой. Второй — отправиться с тем же самым к Мерсу. С ним вообще было о чем потолковать — о фисштехе под стенами Флотзама, например.

Только вот что это сейчас даст?

Из ставки снова грохнул хохот.