Фокус

В моем телефоне уже куча сообщений, большая часть — от неизвестного номера, подписанные «Твоя всегда любящая». Удаляю, даже не пытаясь вчитываться. Еще есть сообщение от жены брата: эта неугомонная девушка, кажется, любит весь мир и по любому поводу готова осыпать всех «своих» конфетти из сердечек. Не представляю, как они уживаются вместе, но на данный момент молодая семья брата — пример того, что я уверенно назову «идеальный брак». И, блин, я ему завидую до чертиков.

Если я напишу уже_не_моей_выдумщице, она ответит?

Я даже открываю список контактов в вайбере, где чат с ней висит в самом конце длинного списка. Обычно я удаляю все, что теряет свою актуальность больше, чем на три дня, но этот оставил, хоть и не перечитываю. Наверное, самое время.

Впервые за две с половиной недели я читаю наши последние сообщения. Пытаюсь увидеть между строк поворот не туда. И ни хрена не нахожу. Не сказал я ничего такого, за что она могла обидеться — даже копаться в этом не буду. Даже сообщение последнее — от меня. И ноль ответа, никакой реакции. Значит, на голову выдумщице свалился Прекрасный принц. Писающий, мать его, демон.

Кстати, о демонах.

Я знаю, что она собиралась писать новую книгу о своем этом пафосном кровавом потрошителе, и даже, «как своему», рассказала мне парочку спойлеров. И даже кое-чем мне пригрозила: в ответ на мои колючие издевки сделать Писающему демону руну в виде лиса, как на моем предплечье. Интересно, сделала ли?

Форум, где выдумщица выкладывает свои новинки в режиме онлайн, давно у меня в закладках, хоть в последнее время я заходил туда преимущественно ради ее книг. Странное чувство. Как будто возвращаться туда, где раньше было прикольно флудить в комментариях, стебая фанаток кровавого красавчика всякими едкими комментариями, а теперь даже оставить пару строчек — за пределами нормального.

Но все же.

Хотя бы так.

На странице моей выдумщицы нет книги о продолжениях приключений Писающего ушастого красавчика.

Но есть другая, в том жанре, над которым Йори всегда смеялась и говорила, что в реальности ей слишком тесно, и писать о простых людях у нее просто не хватит мастерства. На обложке — полуобнаженный мужик, прям как по западным стандартам топа современных романов на Амазон. Красивые синие буквы, ее имя и название — «Волшебство».

И два слова в аннотации, которые почему-то вышибают из меня дух: «Ты важен, «А»

Что. За. На хрен?!

Первая мысль, которая приходит в мою голову — кто такой А? Ни черта не разбираюсь в писательских… штуках, не представляю, зачем они пишут что-то перед началом произведения и не знаю, с какими мыслями оставляют фразу «Любимой жене посвящается». Могу только догадываться, что это такой повод показать человеку, что он — особенный. Иначе зачем такое делать?

— Андрей, ты уже встал, я надеюсь? — кричит из кухни мать, и я кое-как, чувствуя себя развалиной, выбираюсь из постели.

На мне целая куча маленьких волдырей, и хоть пик болезни я, кажется, уже переступил, я все равно немного шатаюсь от слабости. Пару дней точно нормально не ел, и даже сейчас мысль о том, чтобы запихнуть в себя что-то тяжелее бульона, вызывает приступ желудочных колик. И вода, даже комфортно теплая, бьет по коже дождем раскаленных искр. Как будто стою прямо под сваркой.

Кто такой этот А? Пытаюсь вспомнить имя того придурка, с которым говорил по телефону. Нет, кажется он точно не на А, да и Йори говорила о нем так, что вряд ли это тянуло на посвящение в обозримом будущем. Так поступила бы безголовая слабохарактерная дура, а моя выдумщица — одна из самых умных женщин, что я знаю.

Или мне просто хочется верить, что никакого А в ее жизни нет. Она же не была с мужчиной четыре года! Мы даже виртуальный секс устроили без видео, потому что малышка стеснялась, как школьница. И после этого я должен поверить, что за две с половиной недели в ее жизни появился мужик, которым Йо так впечатлялась, что написала ему целое «Ты важен»?

Блин, вот какого… меня это вообще волнует?

После душа я кое как натираю себя медицинской мазью. Хорошо, что она бесцветная, и я не похож на зеленого человечка. Вот Соня в полном восторге от того, как бабушка превратила ее в зеленый пупырчатый огурец. У них теперь ритуал — каждый день обмазываться заново.

— Не заставляй кормить тебя с ложки. — Мать выразительно подталкивает ко мне тарелку. — Твоя дочь более стойко переносит болезнь, чем ты.

— Наверное потому, что я чуть не сдох, когда поджаривался на сорокаградусном огне изнутри, — ворчу себе под нос, но все равно проталкиваю в рот кусок отбивной.

Соня хмуро косится на меня и, подыгрывая бабушке, выразительно постукивает краешком вилки по столу.

— Вы на коршунов похожи, — говорю в ответ, но потихоньку сдаюсь и ем, хоть у еды вкус пережеванной кем-то картонной упаковки.

Я все-таки достаю телефон и с трудом удерживаю себя от того, чтобы заглянуть в книгу хоть одним глазом. Если она для А, то пусть А ее и читает, а я не хочу видеть между строк что-то, возможно, интимное. На хрен мне это сдалось?