Фокус с поличным

С другой стороны, отчего бы и не совместить полезное с рабоче-необходимым. Арцаху можно позвонить завтра, он пташка ранняя. Но, что ценнее, его журналистское удостоверение дает доступ в тарасовскую Журнальную библиотеку. Заведение это у массового населения не особо популярное; в основном туда ходят студенты с исторического и журналистского факультетов да те же историки и журналисты. Да и пропуск кому попало не выписывают, оттого и текучка материалов маленькая. У Варданяна такой пропуск наверняка имеется, он в «Вестях Тарасова» подрабатывал еще первокурсником.

Не буду врать, я видела в этом отличный повод повидаться. Вполне деловая просьба, но вместе с тем можно будет прощупать почву для дальнейшего разговора. Что-то мне подсказывало, что простым он не будет. Да и любопытно – почему он мне звонил.

…Утро первого рабочего дня свежего задания выдалось пасмурное, хмурое и неприветливое. И ладно бы только это; но из-за раннего подъема и перепадов давления в черепной коробке поселилась головная боль.

– Мил, только не говори мне сейчас ничего, – простонала я, следя за кофе в джезве и одновременно запивая таблетку, – из меня сейчас собеседница как из дохлой козы.

Отличное, бодрящее ощущение себя как старой развалины. Какая уж тут пробежка перед завтраком, какой комплекс тай-цзы? На ногах бы устоять.

Мила, напротив, этим утром была бодрячком-огурчиком. По мелочи суетилась на кухне, сварганила сырников на завтрак; и таки уговорила меня поесть, хотя при виде еды подташнивало.

Но с каждым кусочком политых медом сырников мне становилось лучше. Под конец завтрака я ощущала себя бодрячком, не хуже Милы, и боль головная милосердно утихла.

Теперь можно и Арцаха побеспокоить.

– Арцах, здравствуйте! – самым своим приветливым, солнечным тоном начала я. – Вам удобно говорить?

Голос у моего армянского визави был нисколько не сонный, но тон удивил. В разы гнусавее, чем у Осколкина.

– Евгения? Нет, что вы, ничуть не побеспокоили. Надеюсь, я вчера тоже ни от чего вас не отвлек.

У меня возникло ощущение дежавю, и память тут же подкинула нужный фрагмент: Варданян-младший, кое-как вытирающий разбитый нос. Больше размазывал, чем вытирал; и счел нужным представиться буквально в следующую же секунду. Тогда у него тоже были интонации «в нос».

– Каюсь, пропустила ваш звонок. Оба. – Я решила уступить. – Что-то случилось?

Я ожидала услышать нечто вроде «Ничего, просто хотел вас повидать» и даже подумала, что, может, Арцах просто подхватил тяжелый насморк. А не словил носоплющ (так один мой коллега по «Сигме» прозывал перелом носа), как мне сперва подумалось.

– Да, произошло одно любопытное происшествие, – согласился он. – Я бы хотел увидеться с вами и услышать ваше мнение. Если, разумеется, не обременю вас и не займу время.

– Ничуть. Напротив, я и сама хотела просить вас о встрече. – Я чуть было не добавила «милостивый сударь» в конце.

Понятия не имею, как Арцах это проворачивает, но разговор наш почти всегда словно сам по себе приобретал чуть не великосветскую изысканность. Не иначе как его флюиды хорошего воспитания передаются не только воздушно-капельным путем, но и дистанционно. До зуда любопытно стало: Арцах Суренович матерятся-с?

– …правда? – Он обрадовался так живо, что мне неловко стало. – Когда вам было бы удобнее? Я пока свободен, на больничном…

«Точно насморк», – подумала я и, договорившись о месте и времени, пошла собираться.

Оделась сдержанно, по-деловому, но не совсем строго, и волосы собирать в пучок не стала. Только аккуратно уложила. Ощущения, что я собираюсь на работу, у меня не было – хотя после встречи с Арцахом я именно делом и собиралась заняться.

Варданян-младший уже поджидал меня в кофейне, по совпадению – на одной улице с Журнальной библиотекой. Район старый, и мне пришлось немного повозиться, прежде чем я нашла подходящее парковочное место.

Перешла улицу и сквозь большое окно-витрину увидела «неунывающего армянина».

Он меня тоже заметил и дал об этом знать: чуть привстал и помахал рукой.

«Все-таки носоплющ, – машинально отметила я, толкнув дверь кофейни. – А еще рукообдиращ».

Либо этот сорокалетний пацан на днях активно наверстывал программу детства и пережил приступ «асфальтовой болезни», либо попал в переделку.

Впрочем, он сам мне сейчас все расскажет. Не сомневаюсь, что не поскупится на детали.

На носу у Арцаха красовалась толстая марлевая нашлепка. Левая рука до самого запястья была украшена плотным белым бинтом. На правой, напротив, на пальцах и тыльной стороне ладони красовались веселенькие детские пластыри. В основном по теме американского масскульта: я углядела зеленые с котом Гарфилдом, фиолетовые с Бэтменом и что-то еще по теме кислотно-розовых мультяшных пони.

И вот эта же разрисованная пестрыми пластырями рука хлопнула на лакированную столешницу свежий выпуск «Вестей Тарасова».

На первой странице красовалось едва не на пол-листа: «Дерзкое ограбление банка».

Что?

Глава 4

– Евгения, здравствуйте, – сердечно поздоровался Варданян, – прекрасно выглядите, очень рад, что вы смогли уделить…