Фокус с зеркалами. Зернышки в кармане. В неизвестном направлении. Хикори, Дикори, Док...

— Минутку, — предостерегающе поднял руку мосье Аристид. — Оказывается, — начал он мягким, отчетливым голосом, — моим доверием здесь жестоко злоупотребляли. — Он смерил холодным взглядом Ван Хейдема и директора, и в этом взгляде был приказ, который не обсуждается. — Мне еще не вполне ясно, господа, что вы в своем научном упоении позволили себе совершить за моей спиной. Я поддерживал это учреждение исключительно в интересах науки и не имел никакого отношения к его практической деятельности. Советую вам, господин директор, если выдвинутое обвинение основано на фактах, немедленно доставить сюда людей, относительно которых есть подозрения в том, что их удерживают здесь насильно.

— Но, мосье, это невозможно. Я — это же…

— Все эксперименты такого рода прекращаются, — отрезал мосье Аристид и окинул своих гостей холодным взором финансиста. — Едва ли есть необходимость объяснять вам, господа, что, если тут и велась какая-то незаконная деятельность, я никоим образом к ней не причастен.

Это прозвучало как приказ и было воспринято как таковой благодаря его богатству и влиянию. Мосье Аристид, всемирно известная личность, не мог быть замешан в подобном деле. Но хотя ему и удалось ускользнуть от ответственности, он все же потерпел фиаско. Он не сумел добиться своей цели и создать бюро по прокату умов, на котором надеялся сказочно нажиться. Что ж, мосье Аристид не терял хладнокровия. В его жизни случались и поражения. Он всегда воспринимал их философски и переходил к следующему coup[228].

— Я умываю руки, — с изящным восточным жестом произнес он.

Начальник полиции поспешил выйти вперед. Он понял, что от него требуется, знал назубок инструкции и был готов воспользоваться своими полномочиями.

— Никаких помех я не потерплю, — заявил он. — Мой долг расследовать все досконально.

Бледный Ван Хейдем шагнул ему навстречу.

— Будьте любезны проследовать сюда, — сказал он. — Я покажу вам наши резервные площади.

Глава 21

— Я как будто очнулась от кошмара, — вздохнула Хилари и сладко потянулась, подняв руки над головой.

Они сидели на террасе танжерской гостиницы. В Танжер они прилетели утром того же дня.

— Неужели все это произошло на самом деле? — не унималась Хилари. — Быть того не может!

— Все это случилось на самом деле, — сказал Беттертон, — но я согласен с вами, Олив, это действительно был кошмар. Ладно, теперь все позади.

На террасу вышел Джессоп и сел рядом с ними.

— А где Энди Питерс? — спросила его Хилари.

— Скоро придет, — пообещал Джессоп. — Ему надо закончить одно дело.

— Так, значит, Питерс — ваш человек, — сказала Хилари, — и он вытворял всякие штучки с фосфором и свинцовым портсигаром, выделявшим радиоактивное излучение. А я-то об этом ничего не знала!

— Не знали, — согласился Джессоп. — Вы оба держались друг с другом очень осмотрительно. Но он, строго говоря, не мой человек. Он представляет Соединенные Штаты.

— Так вот что вы имели в виду, говоря, что если я доберусь до Тома, то у меня будет прикрытие. Вы имели в виду Энди Питерса.

Джессоп кивнул.

— Надеюсь, вы на меня не в обиде, — сказал он самым серьезным тоном, — за то, что я не обеспечил вам желанное окончание ваших приключений.

— Какое окончание? — недоуменно спросила Хилари.

— Более достойный и азартный способ самоубийства, — напомнил Джессоп.

— Ах, вот вы о чем… — Хилари скептически покачала головой. — Сейчас мне это кажется таким же нереальным, как и все остальное. Я так долго была Олив Беттертон, что чувствую себя неловко в шкуре Хилари Крейвен.

— Ага, — обрадовался Джессоп, — вот и мой друг Леблан. Мне надо с ним поговорить, — и зашагал куда-то по террасе.

Том Беттертон, не теряя времени, попросил:

— Олив… я так привык называть вас Олив… окажите мне еще одну услугу.

— Да, конечно. Какую?

— Пройдитесь со мной по террасе, потом вернитесь сюда и скажите, что я поднялся в номер отдохнуть.

— Зачем? — вопросительно посмотрела на него Хилари. — В чем дело?

— Я смываюсь, моя радость, пока это возможно.

— Куда?

— Куда угодно.

— Но почему?

— Девочка моя, ну напрягите извилины. Я не знаю толком статуса Танжера, кажется, на него не распространяется ничья юрисдикция, но я очень хорошо представляю, что меня ждет, если я попаду вместе с прочими в Гибралтар. Меня тут же арестуют.

Хилари посмотрела на него с тревогой. За всеми треволнениями она забыла о бедах Тома Беттертона.

— Вы имеете в виду Закон о государственной тайне или как там это называется? Неужто вы всерьез надеетесь убежать, Том? Ну куда вы денетесь?

— Я же сказал — куда угодно.

— Разве в наше время это возможно? Ведь нужны деньги, и вообще возникает масса сложностей.

— С деньгами проблем не будет, — хохотнул Беттертон. — Они переведены в такое место, где я смогу их получить под новым именем.

— Так вы все-таки взяли деньги?

— Разумеется, взял.

— Но ведь вас выследят.