Folie a deux

– Макс влюбляется в людей, – Елена изо всех сил удерживала меня на плаву.

– Поэтому он и ненормальный…, – для Вадима я так и остался непознанной планетой. И он ни за что бы не оказался со мной за одним столом, если бы не жена, с которой мы продолжали общаться вот уже три недели. В основном – это была переписка в социальных сетях и пара снов, в которых мы гуляем по городу. Так, мелочи. Я не доверял ей отчего-то. Мне представлялось, что в ней таится угроза. Уж слишком лукавым и таинственным был её взгляд. Такие женщины уничтожают или смеются над тобой – думал я. Они самодостаточны, своенравны, свободны, расчётливы, и, как мне казалось, совершенно не чувственны. И хоть и было меж нами что-то общее, и даже невероятная способность общения, которая открылась внезапно – я не доверял. Ничему больше не удивлялся, но и не доверял. Переезд в столицу круто изменил мою жизнь. И появление новых людей вызывало, с одной стороны, восторг, дарило отдушину от долгого заточения в чёрной пучине прошлого, с другой – я, по-прежнему, оставался лишь наблюдателем. Мне следовало сделать шаг в этот водоворот ИХ жизни. Но я стоял за пределами круга. Он не принадлежал мне. Во всяком случае, пока. К тому же – хотелось сохранить о себе недурственное впечатление. Пусть странное, но не отталкивающее, как было раньше со всеми прочими, которых я встречал. Я боялся своей странности, боялся тайны, которую хранил, боялся своей головы, в которой поселилось нечто. Зачем кому-то знать об этом. Пусть все останется как есть.

В курилке мы оказались наедине. Было сумрачно и прохладно, когда Елена, кутаясь в мой пиджак, вновь начала вскрывать моё нутро.

– Не стоит бояться людей, зачем ты это делаешь?

– Много чего пережил.

– И все же, подумай, большинство из них не нападают на тебя. Не хотят причинить зла.

– Должно быть, так. Но вот ведь странная штука – заводишь отношения с человеком – не важно – будь то дружба или любовь – а потом – бац! И человек испаряется. А ты остаешься брошенным маленьким ребёнком. И все приходится начинать с начала. Я боюсь человеческой жестокости. Люди неаккуратны.

– Понимаю, о чем ты. Но со временем я научилась одной хитрости… смотри…

В следующий момент Елена распахнула руки будто приглашая к объятию…

– Я делаю вот так – всем людям вокруг, тем самым, как бы говорю – приходите и бейте, если посчитаете нужным. Когда идёшь к людям с открытой душой – проще отражать удары. Ты ничего не боишься, ты ко всему готов. Ты даешь каждому выбор и право оказаться рядом. И принимаешь любой исход.

– Для меня такое чересчур.

– Слишком много мыслей. И самое плохое – ты не позволяешь людям помочь. Твоё поведение – не каждому по зубам. В какой-то момент даже любящие тебя, действительно, решают просто сделать шаг назад, чтобы сохранить себя и оставить тебя в покое. Ты ведь к этому стремишься, а это тяжело наблюдать со стороны. Тем более жить в этом. Это тяжело.

– Вполне понимаю.

– Тогда…? – она с интересом посмотрела на меня.

– Никаких отношений, никогда! – засмеялся я в голос, смущенный её взглядом. Елена иронично улыбнулась, отметив мою неискренность.

Я безапелляционно пропел гимн отрицанию близости, но то, что произошло в зале ресторана спустя всего несколько минут, меня оглушило, взорвало, изменило до неузнаваемости. Всё было по-прежнему. Мы пили вино, играл неспешный David Lanz, кажется, «A Whiter Shade of Pale», и моя последняя фраза:

– Я никогда не полюблю…

А уже в следующую секунду я повернул голову на сидящую рядом со мной Елену. Я, вдруг, заглянул в её глаза и сам испугался того, что увидел на самом дне своего сердца, и вдруг страшно захотел зажмуриться, отвести взгляд, но я не мог. Чувство поразило меня, обращаясь в горячее эмоционального потрясение. Оно рождалось где-то внизу живота, поднимаясь все выше, становясь все глубже. Мы смотрели в глаза друг другу, и звенела тишина – та самая, от которой никак невозможно отделаться. Сколько же всего пережили наши взгляды в этот момент. От легкой улыбки до грусти, а дальше – по ускользающей траектории – волнения, страха – едва уловимого предвестника кошмара, но, в сущности, непонимания. Как же я глуп! Как же мало знаю о себе и совсем не ведаю, что говорю – мелькнуло вдруг в моем сознании. Я резко сбросил взгляд и уставился в свою тарелку. Елена моментально, но очень деликатно попыталась рукой повернуть меня за подбородок…

– Макс… смотри мне в глаза, – шептала она, словно из другой реальности…, – Макс…

Я сделал колоссальное усилие над собой. Теперь её голубой оттенок становился жгуче васильковым, волнительным. Музыка близилась к кульминации…

– Что с тобой? О чем ты думаешь?

Я не знал, что ответить. Меня захватила паника. Следовало выйти из-за стола. Срочно выйти из-за чертового стола… Обронив тарелку на пол, я спешил на свежий воздух. Ведь я не мог ей сказать главного. То, что родилось внутри, испугало меня до чертей, напугало бы и её тоже во сто крат больше… я просто шёл к выходу… я просто не мог ей сказать…