Фонарики желаний

Мы смеёмся, рассказываем друг другу последние новости, потом договариваемся как-нибудь посидеть все вместе за димсамом, а потом они идут отмечать свою двадцатимесячную годовщину. (Как и в случае с первым пуком, я даже и не знала, что такое вообще есть.)

Я снова беру Кая за руку и отвожу его от столов ближе к воде, чтобы побыть наедине – и чтобы узнать, что за сюрприз меня ждёт.

Кай уже понимает, что я задумала.

– Пока рано, – смеётся он.

Сюрприз ждёт меня после, когда начинается фестиваль.

Я должна была сразу всё понять: уж слишком тихо и организованно собралась наша община. Но я слишком занята: час посвятила подготовке, а следующие двадцать минут играла в шарады с Каем. Вместо того чтобы общаться через окно, мы теперь просто придумываем, какое бы забавное слово загадать. Бонус – если шарада связана с шуткой, известной только нам двоим.

Я притворяюсь, что веду машину (а потом собираюсь изобразить, как стреляю из лука и пью воду, чтобы получить «углевод»[43]), но останавливаюсь, когда бабушка Шуэ прокашливается и выходит в самый центр группы.

А потом я замираю на месте – рядом с ней встаёт Кай.

– Поздравляю всех с Чжунъюань Цзе! – начинает бабушка Шуэ. – Мы радуемся и горюем, собравшись здесь сегодня, чтобы поприветствовать наших усопших близких – и попрощаться с нашими любимыми «Фонариками желаний». Этот магазин и люди, которые его держали, были важной частью нашей общины – они снова и снова собирали всех нас вместе и исполняли наши желания.

Она смотрит прямо на меня, потом косится на мистера Тана, который стоит неподалёку и тоже смотрит на неё так, словно она его солнце, луна и звёзды. Она слегка кланяется мне, словно говоря «спасибо». Пока я думаю, что сделать – удивлённо уставиться на неё или просто кивнуть в ответ, – она уже поворачивается к остальным.

– Мы рады поприветствовать здесь дух Хуан Инъю́э, – говорит бабушка Шуэ, и, когда я слышу имя Найнай, на глазах выступают слёзы. Порой я даже забываю это имя, потому что для меня она всегда была просто Найнай. А сейчас я снова вспоминаю, насколько оно прекрасно: «отражение луны». У нас обеих имена связаны с тёмной ночью, и Найнай однажды сказала, что именно это нас так сближает.

А ещё, вспоминается мне, она однажды пошутила, мол, очень жаль, что моя фамилия – Хуан, а не Цзян, потому что имя Цзян Инъюэ ещё более поэтично: «Отражение луны в реке». Она не раз в шутку говорила, что Хуаны должны как-то объединиться с Цзянами, но тогда я этого не понимала. А сейчас… получается, она говорила обо мне и Кае? Она что, всё предвидела и пыталась подтолкнуть меня в верном направлении?

Наверное, я никогда этого не узнаю.

Вперёд выходит Кай.

– В память о Хуан Инъюэ пекарня «Лунные пряники» будет и дальше организовывать фестивали, пока не закроется. Первый наш фестиваль состоится через две недели в парке «Хэбянь», только вот…

Я удивлённо смотрю на него. Через две недели нет никаких праздников – по крайней мере, насколько я знаю.

С радостной улыбкой на лице Кай объявляет:

– Праздник состоится в честь переименования парка. Теперь он будет называться Общественным парком имени Хуан Инъюэ. В честь всего, что она сделала ради нашей общины. И своей семьи.

Все таращатся на меня. И на моих родителей. Я не верю.

Папа приходит в себя первым. Он подходит к Каю и обнимает его.

– Это были групповые усилия, – скромно оправдывается Кай.

– Идея была твоя, – замечает бабушка Шуэ (достаточно громко, чтобы услышал мой отец).

Услышав новости и увидев, как отец обнимает Кая, я уже не могу сдержать слёз. Я бегу к ним, и едва отец разжимает объятия, я напрыгиваю на Кая.

– Спасибо, – шепчу я ему на ухо.

Торжественная обстановка испаряется, и все вокруг снова превращаются в весёлую, болтливую, шумную толпу, какими я их знала. Они по очереди обнимают меня и моих родителей.

А потом родители подходят ко мне, и мы сжимаем друг друга в сильнейших объятиях.

Мы ничего не говорим. В кои-то веки этого и не требуется.

Моё сердце готово выпрыгнуть из груди. Этот горько-сладкий день становится больше сладким, чем горьким, и мне буквально от всего хочется плакать.

Я вижу миссис Бин и Кренделя. Где-то неподалёку шныряет Сэм Тун. Они с мистером Квоком просто неразлучны – делят между собой выпечку и жгут ритуальные деньги в специально огороженных местах.

Куда я ни подхожу, все рассказывают свои любимые истории о Найнай, в том числе связанные с желаниями. А ещё они делятся своими нынешними желаниями – и мы с Каем записываем их в блокнот, чтобы исполнить в будущем.

Я воскуриваю благовония с Ян-попо и вместе с родителями кладу на жертвенный столик апельсины. Бабушка Шуэ крепко обнимает меня, потом Кая и желает нам всех благ. Она приглашает нас на двойное свидание с ней и мистером Таном за бесплатным чаем в чайной мистера Тана.

– Тебе, пожалуй, бабл-чай наливать не будем, – шутит она. Кай смотрит на меня – он явно не ожидал, что я рассказала ей о происшествии с шариком. А потом начинает смеяться, едва не надрывая живот.

Мы впервые смеёмся над этим случаем, и чувство просто прекрасное.