Фонарики желаний

– Как ты сегодня? Всё же это последний фестиваль, который проводят «Фонарики желаний».

Я вздыхаю.

– Знаешь, лучше, чем я могла предположить даже несколько недель назад. Я рада, что у меня есть хотя бы это. Что я могу попрощаться. И я очень рада, что пекарня будет продолжать традиции, а мы с тобой – исполнять желания.

С каждым новым разом это действительно звучит всё менее и менее болезненно.

Кай сжимает мою руку.

– Ты меня изумляешь.

Я краснею, не зная, как принять комплимент. Он слишком легко и слишком часто их раздаёт.

– Правда, Лия́. Ты такая сильная. Ты вдохновила меня.

– Как?

Он берёт локон моих волос и заправляет его мне за ухо, а потом смотрит с таким восхищением, что мне хочется отвернуться.

– Ты очень стойкая, но гибкая, – говорит он, не сводя с меня глаз. – Ты оплакиваешь магазин, но строишь планы на будущее.

Я провожу время в библиотеке в поисках информации о разных колледжах и периодически рассказываю Каю о школах своей мечты. Он поддерживает меня, очень поддерживает, но сейчас он в первый раз признался, что это как-то повлияло и на него.

Он вздыхает.

– Мне понадобилось какое-то время, но благодаря тебе я сумел найти несколько очень интересных вариантов. Раньше мне это казалось наказанием – я не унаследую пекарню, хотя вложил в неё столько сил, – но теперь я вижу в этом скорее благо. Это свобода. Я могу делать что угодно. Вчера вечером я впервые спросил себя, чего по-настоящему хочу.

Он смотрит на меня.

– Быть с тобой, конечно, – я улыбаюсь, – а ещё – развиваться. Мне кажется, кулинарная школа – это будет круто. Очень круто. Я улучшу своё мастерство, а потом?

Он пожимает плечами.

– Потом, мне кажется, я смогу сделать что угодно.

– Это так классно, Кай, – совершенно искренне говорю я. – Мне всё ещё жаль пекарню, но – вау! Эта новая мечта такая потрясающая и такая твоя.

– Я наконец-то начинаю понимать, что не несу ответственность за то, что делает моя семья. Только за то, что делаю я.

Я киваю, соглашаясь с ним всем сердцем. Вот бы и мой папа это понял.

По-прежнему стоя между его колен, я наклоняюсь и снова его целую.

Цзяо опять стучит в дверь, и я подпрыгиваю. Опять.

– Пять минут прошло! – кричит он.

Кай целует меня в кончик носа, а потом мы с сожалением прощаемся с Грубым Германом Вторым.

* * *

Поездка на машине выходит довольно неловкой, в основном безмолвной и, к счастью, короткой.

Когда Цзяо высаживает нас у Промонтори-Пойнт, Кай поворачивается ко мне и говорит:

– Спасибо за Грубого Германа.

А потом его губы кривятся в характерной шаловливой ухмылке.

– У меня тоже есть для тебя сюрприз.

Я уже собираюсь умолять его всё мне рассказать, но нет, сюрприз подождёт. Мои родители уже приехали и увидели, как мы с Каем держимся за руки.

Кай попытался было отойти, но я удержала его на месте. Он вопросительно смотрит на меня, а я отвечаю улыбкой.

Мы идём прямо к моим родителям, но, когда подходим совсем близко, я отпускаю его руку – хотя до конца и не понимаю почему.

– Аи, шушу хао, – здоровается Кай, слегка склоняя голову. Живое воплощение гуай хайцзы, как называла его Найнай.

– Привет, Кай, – говорит мама с тёплой улыбкой.

Отец ничего не говорит, но перестаёт раскладывать на столе товары и смотрит (сердито?) на нас.

Мама показывает на огромный пакет выпечки, который несёт Кай.

– Спасибо, что помогаешь.

– Он продаёт, – поправляет её папа. – И фонарики они тоже продают.

– Простите… – начинает было Кай, но папа его перебивает.

– Твой отец прислал мне ящик жилетов с рыбами. В подарок.

– Простите, – совершенно серьёзно отвечает Кай.

Папа смеётся.

– Уверен, эта попытка предложить мир – скорее твоя, чем его. И, как уже сказала моя жена, спасибо. За это и… – он показывает на пакет с выпечкой в руках Кая, – за яичные тарты, булочки с мясной нитью, булочки с говяжьим карри…

Он осекается. Потом прокашливается и опускает глаза.

– Мне сначала… не нравились булочки с говяжьим карри. Потому что я не люблю булочки с куриным карри, а они казались довольно близкими родственниками. Но теперь я их попробовал, – медленно добавляет он, – и, э-э, постепенно втянулся.

Я разочарована, что он использовал метафору, но рада, что и он в конце концов дал добро.

– Спасибо, шушу, – мягко говорит Кай. Слишком мягко. – И я вас понимаю. Сам ещё до сих пор не разобрался, как правильно глотать булочки с куриным карри.

Папа кладёт руку Каю на плечо и хлопает. Всего один раз. Ну… по крайней мере, начало положено.

Не успеваем мы с Каем и пятнадцати футов пройти, как натыкаемся на Стефани и Эрика.

– О, привет, Лили́, Кай, – здоровается Стефани. С её лица не сходит широкая ухмылка.

Я написала Стефани почти сразу после того, как мы с Каем начали встречаться, и она накидала мне в ответ столько смайликов, сколько я за всю жизнь не отправляла.

Эрик хлопает Кая по спине.

– Я бы сказал «наконец-то», но, уверен, ты это и так часто слышишь в последнее время.