Фонарщик

– Как я благодарна и Вильяму, и вам за заботы о Герти. Я обещала мистеру Флинту взять девочку к себе, когда его не станет, но только сегодня узнала о его смерти, – сказала Эмилия.

– О, мисс Грэм, мы так любим Гертруду и нам так ее жалко! Мы стараемся все сделать, чтобы ее утешить. Вилли относится к ней как к сестре. Да и дядя Труман был нам как родной…

Они поговорили еще некоторое время. В разговоре Эмилия узнала, что одна из кузин миссис Салливан, фермерша, пригласила их к себе недели на две на ферму, в двадцати милях от Бостона, а так как Вилли может взять положенный ему летний отпуск, они примут это приглашение.

Она говорила о Герти так, как будто и ее отъезд вместе с ними решен: ей полезно будет подышать свежим воздухом, побегать в поле и погулять в лесу после всего пережитого.

Эмилия, понимая, что Герти была желанным гостем, от души одобрила этот визит и условилась с миссис Салливан, что девочка останется под ее опекой до возвращения миссис Грэм в Бостон. Она вынуждена была уйти, не дожидаясь возвращения Герти, но поручила миссис Салливан передать ей свой сердечный привет и оставила необходимую сумму денег.

Итак, все уладилось, и Гертруда уехала с семьей Салливанов в деревню. Перемена места, здоровая пища, чистый воздух, а главное – приветливость и участие окружающих так хорошо повлияли на нее, что она успокоилась, посвежела и подчас была по-прежнему весела.

Вскоре после возвращения Салливанов Грэмы вернулись в город, и, как уже было сказано, почти неделю Герти жила у них.

– Ты все еще у окна, Герти? Что ты там делаешь?

– Я жду, пока зажгут огни, мисс Эмилия.

– Но сегодня не будут зажигать фонари, сейчас ведь лунные ночи.

– Я не о фонарях.

– А о чем же, дитя мое?

– Я говорю про звезды, мисс Эмилия. Если бы вы могли их видеть!

– Да, теперь осень, они должны ярко сиять.

– И сколько их! Все небо усеяно!..

– Помнится и я когда-то стояла у этого самого окна и любовалась звездами. Я их и теперь, кажется, вижу!..

– Я так люблю звезды! Особенно мою!..

– А которая же твоя?

– Вон та, что блестит над самой церковью. Мне кажется, что эта звезда горит для меня одной. Мне думается, что это дядя Тру зажигает ее каждый вечер. Он улыбается мне оттуда и говорит: «Смотри, Герти, это я зажег для тебя!» Дорогой мой дядя!.. Как вы думаете, мисс Эмилия, он меня и сейчас любит?

– Несомненно, душа моя. Я думаю, что если ты будешь брать с него пример и постараешься быть доброй и терпеливой, то память о нем, как эта звезда, осветит твой жизненный путь.

– Мисс Эмилия, я с ним была добра и терпелива, и я так же добра и терпелива с вами, но… Простите меня, но я не люблю миссис Эллис. Она всегда старается мучить меня, и тогда я становлюсь угрюмой, потом сержусь и сама не знаю, что говорю и делаю. Сегодня, например, я вовсе не хотела быть грубой с ней и не думала так сильно хлопать дверью; но как я могла сдержаться, мисс Эмилия! Ну как же, подумайте, вдруг она при мистере Грэме говорит, что я разорвала вчерашнюю газету, а это неправда!.. Я завернула ваши туфли в старую газету, а она, наверное, сама сожгла вчерашнюю, растапливая камин в кабинете. А мистер Грэм теперь будет думать, что это я.

– Я верю, Герти, что ты в этом не виновата. Но помни, дитя мое, что нет большой заслуги в том, чтобы пребывать в хорошем настроении, когда ничто нас не раздражает. Надо приучаться даже несправедливость переносить спокойно, не выходя из себя. Ты знаешь, что миссис Эллис давно в доме и привыкла все делать по-своему; она думает, что теперь у нее будут лишние заботы и неприятности. Что ж тут удивительного, если она сваливает на тебя, когда случится что-нибудь не так. Это женщина очень честная, добрая и внимательная, особенно ко мне. Отец тоже дорожит ей. Было бы очень грустно, если вы не уживетесь с ней.

– Я никому не хочу делать неприятности, а тем более вам, – горячо возразила девочка. – Я уйду куда-нибудь, где вы больше меня не увидите!

– Герти! – серьезным и грустным голосом остановила ее Эмилия. Она положила руки на плечи девочки и повернула ее лицом к себе. – Как, Гертруда, ты хочешь покинуть своего друга? Ты, значит, не любишь меня?

Выражение лица Эмилии было так трогательно, что гнев Гертруды моментально прошел. Она обхватила руками шею Эмилии и воскликнула:

– Нет, дорогая мисс Эмилия! Я не покину вас ни за что на свете! Из любви к вам я сделаю все, что вы захотите! Я больше никогда не буду сердиться на миссис Эллис.

– Нет, не из любви ко мне, Гертруда, – возразила Эмилия, – но из любви к себе самой. Еще несколько лет тому назад я не просила бы тебя быть любезной и снисходительной к особе, которую ты считаешь несправедливой по отношению к тебе. Но теперь, когда ты прекрасно знаешь, что хорошо, а что плохо, я думала, что ты научилась быть терпеливой даже в самых тяжелых случаях. Но не думай, Гертруда, что я, выговаривая тебе, не питаю надежды, что ты когда-нибудь станешь такой, какой я хотела бы тебя видеть. Я верю в тебя и надеюсь, что ты постараешься всегда вести себя хорошо, даже если тебе кто-то не нравится.