Фонд последней надежды

– А чего мы в «Сарбадар» не поехали? Всегда же ездили в «Сарбадар», и хорошо было, – заныл Амбцибовицкий, едва ступив на подъездную дорожку. – Я же договаривался в «Сарбадар»? А? Товарищи, никто не знает, почему мы в «Сарбадар» не поехали?

– Иди уже, – неласково пихнула его супруга, взопревшая в своей шубе и уже подошедшая, как опара, за долгую поездку.

– Точно, точно… – вразнобой вторили сотрудники Фонда, выбираясь на свет божий из душных недр автобуса. – Ой! А где это мы?

Ася быстро вытащила из автобусного багажника свою старенькую дорожную сумку, разрисованную крокодилами, и побежала догонять девчонок. Поездка её утомила: налакавшиеся коллеги, млея, пели про голубой вагон и белое яблоко луны, Майра с Гулькой придурковато ржали и стреляли в Коршунова глазками, сам же Коршунов всю дорогу молчал, как рыба фугу, только улыбался презрительно. Надо же, какая цаца, и чего было тогда ехать с коллективом, катился бы в свой Давос или там Куршавель, если такой крутой. Уэльбека он читает, интеллектуал выискался. И тоже, разумеется, нажрался под конец.

– И правда, – пропыхтела Гулька, с трудом волоча свой прикольный клетчатый самсонит. – Майрушка… А чего мы в этот… Ик! «Сантабарабар» не поехали? А?

– Девки из бухгалтерии говорят, Корнелия на маржу позарилась, – ответила на это грустная Майра, помогая Асе отряхнуть курточку. – Ишь, как Амбцибовицкий разоряется. Небось, без отката остался. Ой-бо-ой, башка болит…

К автобусу подъехал директорский лимузин-катафалк, из него неторопливо вылезли сам Мойдодыр в демократичной дубленке, Корнелия, задпрапированная в шиншиллу, Мадлен Генриховна в молодёжном пуховике, по цвету и фактуре напоминающем клок сладкой ваты, и Камилла Джакоповна в сером драповом пальто времён Карибского кризиса.

– Миирзаляй! Товарищи! Братья и сёстры! – раздался мегафонный рык, и только что поднявшийся с колен Подопригора, закатив глазки, вновь повалился наземь. – Дурды жабанай! Горный санаторий «Еуежай» приветствует вас на своей территории! Милости просим! Прошу вас, абирке! Вот в это здание, к стоечке, товарищи! Господа, паспорта просьба достать заранее! Ыке этаж для вас зарезервирован!

Офисный планктон, спотыкаясь на скользкой снежной тропе, потянулся к щедро замотанному в новогоднюю символику зданию из ярко-розового ракушечника, на ступеньках которого приветственно размахивал мегафоном маленький человечек в собачьей шапке-ушанке.