Фонтаны на горизонте

– Вы понимаете, господин Майер, что вы говорите? – Глаза капитана поблескивали из-под взъерошенных бровей яростными огоньками. Можуре страстно хотелось взять сейчас этого норвежца с воровским взглядом за шиворот и встряхнуть так, чтобы слова у него застряли в горле.

– Переведи ему, Курилов, что я его не отпущу с судна и он будет на нем работать.

Гарпунер что-то ответил. Курилов перевел:

– Майер желает говорить с капитан-директором.

– Ладно, скажи ему, чтобы он шел за мной к Северову, – приказал, едва сдерживаясь, Можура и, рывком нахлобучив фуражку, первый вышел из каюты.

На «Приморье», кроме Геннадия Алексеевича, Можура и Майер застали Шубина, Степанова и гарпунера Харсена.

– Что, и твой гарпунер, Илья Петрович, отказывается у нас работать? – обратился Северов к Можуре.

- Да, – глухо проговорил Можура. – Пассажиром объехал полмира, а сейчас желает домой.

– Так-так-так! – вполголоса проговорил Степанов, посматривая то на одного, то на другого гарпунера, а затем обратился к ним по-английски: – В чем причина вашего отказа?

Гарпунеры заявили, что начинать работу на новой флотилии в год, кончающийся двумя тройками, – тридцать третий, – они не могут, так как их постигнет беда.

– Чушь какая! – возмутился капитан-директор. – Вы же знали, с какого года начнется промысел, когда заключали с нами договоры?

Майер только развел руками:

– Ошиблись мы.

Было ясно, что гарпунеры не отступятся от своего. На их застывших лицах отчетливо выражалось какое-то трусливое упрямство.

– А как же быть с договором? – спросил Северов, стремясь использовать любую возможность изменить решение гарпунеров. – Вы же получили аванс. Мы можем судиться с вами за нарушение договора!

Гарпунеры были готовы вернуть аванс и уплатить неустойку. Никакие уговоры и доводы руководителей флотилии не подействовали на Майера и Харсена. Они стояли на своем.

Степанов позвонил директору треста Дукину. Тот через полчаса был на базе.

Невысокий, худощавый, с быстрыми резкими движениями, в расстегнутом кожаном пальто, с кепкой в руке, он не вошел, а скорее ворвался в каюту. Густая шевелюра отсвечивала сединой. Бледное лицо было взволнованно, а черные глаза смотрели требовательно, строго.

– Что здесь произошло? – резко спросил он, ни с кем не здороваясь и бросая кепку на диван. Выслушав капитан-директора, Дукин в упор посмотрел на гарпунеров, точно стараясь проникнуть в их души. На бледных щеках директора треста появились алые пятна румянца. Он попросил Северова:

- Переведите этим господам, что их поступок мы рассматриваем как саботаж, как стремление нанести нашему промыслу вред и по существу сорвать его.

Гарпунеры выслушали перевод, и Майер сказал:

– Мы понимаем, что ставим флотилию в трудное положение, но иначе поступить не можем.

– А гарпунер Андерсен? – спросил Дукин. – Он же не боится тридцать третьего года?

– О, это личное дело Андерсена! – угрюмо проговорил Харсен. – Мы уверены, что охота будет неудачной.

– Почему вы не начали охоту во время перехода? – спросил Степанов. – Тогда был тысяча девятьсот тридцать второй год!

– По договору мы должны охотиться у Камчатки, – ответил Майер.

– Да-да! – нервно заходил по каюте Дукин. – Задачку задали нам господа иностранцы. Так что же будем делать, товарищи?

Директор треста обратился с этим вопросом ко всем. В каюте стало тихо. Майер сказал, что их решение не изменится, и гарпунеры ушли.

– Не отпускать и силой заставить бить китов! – решительно предложил Можура, глубоко затягиваясь дымом.

– И они будут бить мимо китов, – сказал Степанов. – Нет, Илья Петрович, это не выход из положения.

– Почему же так несерьезно подошло наше торгпредство, подбирая этих гарпунеров? – с досадой заговорил Дукин. – Сдается мне, товарищи, что уход гарпунеров – это не только дань суеверию, а, может быть, что-нибудь и посерьезнее. Как вы думаете? – Дукин взял кепку, – Я еще попытаюсь поговорить с гарпунерами. Если же они не останутся, буду просить Москву срочно завербовать других. Будем действовать. Вы, товарищи, не расстраивайтесь. И не с такими трудностями справлялись. Готовьтесь к промыслу!

В течение нескольких дней шли переговоры с гарпунерами , но они стояли на своем. Гарпунер Андерсен на предложение Степанова повлиять на своих коллег ответил:

– Меня это не касается. Я свой договор не разорву. Я честный гарпунер.

Говорил он с трудом. Андерсен еле держался на ногах, и его оставили в покое.

Через неделю Майер и Харсен поездом выехали из Владивостока к себе на родину.

С тех пор прошло почти три месяца, а положение оставалось прежним – гарпунеров не было. Над флотилией нависла угроза срыва промысла...

Можура подошел к зданию треста, выбил трубку и спрятал ее в карман кителя.

– Что хмуришься, Илья Петрович? – услышал он голос подошедшего Степанова.

Помполит был, как всегда, бодр. Можура обтер платком усы и тихо произнес:

– Радоваться нечему.

– Голову не вешать! – Степанов взял капитана под руку. – Может быть, сегодня товарищ Дукин сообщит нам что-нибудь приятное.

– Хорошо бы!

Они вошли в приемную.

– Проходите в кабинет, – любезно предложила секретарша.