Фонтаны на горизонте

Грауль обрадовался: значит, снимки французских островов пригодились. Что ж, он рад и дальше служить.

– Вы поедете в Россию, – сказал офицер.

Грауль невольно сделал протестующее движение. Офицер это заметил и еще больше повысил голос:

– Да-да. Вы поедете во Владивосток, на китобойную флотилию большевиков...

Гжеймс вступил в разговор:

– Будете помогать большевикам бить китов... – Он рассмеялся.

Офицер за столом продолжал:

– Нам удалось отозвать двух гарпунеров. Но вместо одного большевики назначили... – офицер посмотрел в лежавший перед ним листок, помедлил, – назначили этого Олафа Нильсена, черт бы его побрал! За то, что этому норвежцу позволят стрелять из гарпунной пушки, он будет во всем слушаться русских. Второй гарпунер – Андерсен – вам знаком. Пьяница. За лишнюю сотню долларов будет бить китов без промаху.

– Мы ему дадим две сотни, год дэм! – выругался Гжеймс.

– Да, две сотни против каждой сотни, что ему дадут большевики, только бы он мазал!

– Вы, Грауль, будете главным гарпунером, – продолжал офицер, переждав, когда кончит американец. – Вам предстоит практически убедить русских в том, что китобойный промысел – занятие невыгодное, нерентабельное и что китобойная флотилия – дорогая, не оправдывающая себя затея.

– Русские упрямы, – сказал американец.

– Они могут не послушаться моих советов, – заметил Грауль.

– Вы там будете не один, – возразил на это офицер. – У нас есть свои люди и среди большевиков. Вам поручается понизить эффективность охоты, договориться с гарпунерами и сделать так, чтобы каждый добытый русскими кит обходился им намного дороже, чем тот жир, который они до сих пор покупали у норвежских и английских китобойных компаний.

– А если русские поставят к пушкам своих людей? – спросил Грауль.

– Это предупреждено договором. Никто из русских не имеет права приближаться к пушкам, пока около них наши гарпунеры.

– Вам должно быть известно, что я выполнял на китобойной флотилии «Вега» некоторые поручения, – напомнил Грауль.

– Не имеет значения, – сказал офицер. – Вас уже забыли. К тому же вы тогда носили усы и бороду, имели другое имя. Теперь слушайте, что надо сделать...

– Если удастся ваш замысел, – сказал Гжеймс, – вы недурно заработаете.

Грауль наклонил голову в знак того, что ему все ясно.

Советник вытащил из кармана портсигар и протянул офицеру и Граулю:

– Курите. Да берите по две. У вас же не сигары, а капустный лист. Ха-ха-ха! А это же настоящая гавана...

– А теперь, слушайте...

Грауль оторвался от воспоминаний. Поезд, прогромыхав под виадуком, через который проходит главная улица Владивостока, замедляя ход, подходил к перрону вокзала. Как ни гордился Отто Грауль своими нервами, все же сейчас он волновался. Семь лет – большой срок, да и внешность тогда у Грауля была иная. Но всякое в жизни бывает. Кто может узнать его? Грауль перебирал в памяти тех русских, с которыми встречался на «Веге». Только врач Захматова, кажется, осталась в живых. Грауль вспомнил сцену на берегу, когда он обнял Елену Васильевну и получил пощечину. Но она же знает его как Юрта Бромсета. Да и едва ли эта женщина будет на китобойной флотилии. Северова нет. Грауль усмехнулся: правильно говорят, что курение приносит вред. Капитан-директор большевистской флотилии – брат комиссара Северова. Ну что ж, посмотрим на второго брата, да и померяемся силами...

3

В конце апреля 1933 года советская китобойная флотилия вышла из владивостокской бухты Золотой Рог на промысел.

Когда Владивосток исчез за сопками, Можура начал обход своего судна. Настроение у него было приподнятое, но в то же время тревожное, как и всегда, когда он выходил в рейс по новому, еще не хоженому курсу. «Как-то будем бить китов? Дело новое, неизвестное, – бежали беспокойные мысли. – Не довелось бы на старости лет опозориться!»

Подкрутив ус и набив трубку табаком, Можура полез в карман за спичками. Их не оказалось. Он похлопал по другим карманам. Пусто! Но тут рядом у его плеча кто-то чиркнул спичкой, а вслед за этим раздался голос Курилова:

– Прикуривайте, товарищ капитан!

– Ох, чертяка! – воскликнул Можура. – Напугал меня. Что ты бродишь по кораблю?

– Да кто же сейчас может отсиживаться в каюте? Сегодня особый день.

– Вышли на промысел, – задумчиво добавил капитан. – А как по-твоему, дело пойдет?

– Научимся! – твердо сказал Курилов.

Сжав в ладонях трубку, Можура несколько раз глубоко затянулся. Ему понравился спокойный, уверенный тон матроса.

– Видал китов? – спросил Можура. – Разницу между ними замечал?

– Видал, много видал, – ответил Курилов и несколько смущенно признался: – А вот насчет разницы – не примечал. Не думал, что мне это понадобится.

– Ну, ничего, не унывай! Глаз у тебя молодой, память крепкая. Да и трон твой высокий, – пошутил капитан, кивком указывая на фок-мачту.

Там, над вантами, у реи, виднелась «бочка», или, как ее зовут моряки, «воронье гнездо».

– Пойдем ко мне в каюту, – пригласил Можура, выбив трубку.

Курилов последовал за капитаном.