Форма реальности. Скрытая геометрия стратегии, информации, общества, биологии и всего остального

Развитие математики в Америке могло начаться намного раньше, поскольку Сильвестр еще в 1841 году был принят на работу в Вирджинской университет. Это может показаться идеальным местом, поскольку Вирджиния была университетом любителя математики Томаса Джефферсона, а одним из неукоснительных требований при поступлении была «демонстрация досконального знания Евклида»[529]. Однако дела не задались с самого начала. Если у вас есть знакомые, которые любят сетовать на то, какие нынче наглые студенты американских колледжей, посоветуйте им прочитать о студентах американских колледжей начала XIX века. Из Йельского университета в 1830 году[530] были исключены 44 человека, включая сына вице-президента Джона Кэлхуна, после отказа сдавать итоговый экзамен по геометрии из-за изменения его условий, а именно запрета пользоваться справочной литературой. Событие стало известно как «Восстание конических сечений». В Вирджинии студенческие волнения перешли от неподчинения в классе к откровенному насилию. Студенты собирались толпами и скандировали: «Долой европейских профессоров», а швыряние камней в окна неугодных преподавателей было совершенно обычным делом. В 1840 году студенты-бунтовщики[531] застрелили непопулярного профессора права.

Сильвестр был не только европейцем, но и евреем. Одна местная газета заявляла, что жители Вирджинии – «христиане, а не язычники, не мусульмане, не евреи, не атеисты» и что профессора должны соответствовать такому же религиозному стандарту. Назначению Сильвестра препятствовал тот факт, что он, строго говоря, не имел степени. Это тоже было связано с религией. Кембридж требовал, чтобы выпускники заявляли о своем согласии с документом «Тридцать девять статей англиканского вероисповедания», чего Сильвестр сделать не мог. К счастью, Тринити-колледж в Дублине, который должен был принимать не только студентов-протестантов, но и католиков, такой присяги не требовал и незадолго до поездки в Америку присвоил Сильвестру степень бакалавра.

Сильвестр, в то время не производивший впечатления физически сильного человека (несмотря на голову), был едва старше тех, кого обучал, и в результате все его старания поддерживать в классе дисциплину натыкались на дерзость и презрение. Попытка наказать Уильяма Балларда из Нового Орлеана за чтение книги под столом во время занятий вылилась в спор, с которым пришлось разбираться всему факультету. Баллард обвинил Сильвестра в худшем, что только мог вообразить: что профессор обращается к нему так, как белый в Луизиане разговаривает с рабом. К великому разочарованию Сильвестра, многие из его коллег смотрели на вещи так же, как Баллард. Впрочем, с этого момента стало еще хуже. Позже в том же семестре Сильвестр совершил ошибку: на устном экзамене он заметил какие-то оплошности в ответе одного студента, в результате старший брат этого парня решил вступиться за честь своей семьи и ударил Сильвестра по лицу. Ученый, конечно же зная о судьбе непопулярного профессора права, предусмотрительно носил с собой трость с вложенной шпагой, которую и пустил в дело. Брат студента не пострадал, но карьере Сильвестра в Вирджинском университете пришел конец. Несколько месяцев он ездил по Соединенным Штатам в поисках более подходящего места и почти получил должность в Колумбийском университете, но препятствием опять послужила религия. Попечители сказали ему (видимо, это казалось им оправданием), что у них нет никакого предубеждения к иностранным профессорам и они точно так же сочли бы американского еврея неподходящим для этой должности. Эта неудача помешала также его матримониальным планам в Нью-Йорке.