Формула клада

Он запустил руку в сумку на поясе и, налепив на стекло отливающую металлом полоску, принялся скользить пальцами по экрану смартфона. Из динамика донеслось гудение, быстро распавшееся на шарканье, постукивание, гул голосов…

– …поспрашать вас: как выходит, что, пока наши побратимы кровь проливают, вы, крысы тыловые, на врага работаете? – с блатными интонациями произнес гнусавый голос в динамике.

– Ого! – выдохнул Федорчук. – Тихонов, ты прям агент ноль-ноль-семь!

– Товарищи… – испуганный голос мог принадлежать только кому-то из работников аптеки. – То есть господа… или как там – панове… Мы ни на кого не работаем…

– Ага, вы тут для собственного удовольствия тусуетесь!

Леся вдруг оказалась рядом, чуть не носом в динамик, и Вадька понял, что говорил Евтюхов.

– Все на какого-нибудь работают, – философски вздохнул в динамике головной атаман. – Только конкуренты ваши говорят – угрожаете вы им…

– Мы никому…

– Та шо ты врешь! – снова завопил гнусавый. – Не ты говорил, что будет на Одессе ваша власть, вы всем пока-ажете, будете единственной аптекой, остальных позакрываете… Скажешь, не говорил?

– Что за чушь! Конечно, ничего такого… – закричали из динамика.

Вадькина мобилка звякнула, и на экране вспыхнула размытая картинка. Видно было плохо, фигуры казались слишком длинными и искаженными, словно снимали откуда-то сбоку и снизу, но можно было разглядеть того самого дерганого, прыгающего у прозрачной перегородки аптечной кассы, как шимпанзе у стены вольера. Выглядел он скорее смешно, чем угрожающе… но кругленький мужичок-колобок в белом халате, прижавшийся к аптечным шкафам за перегородкой, явно боялся.

– Катька… – шепнул Вадька – хотя бы на уровне мобилки, но обмен данными малая освоила.

– Фактически вы агент врага! – донеслось из динамика.

– Женечка… – выдохнула Леся.

– А вам какое дело? – за границей экрана раздался звенящий как струна напряженный женский голос. Изображение на экране дернулось, но, видно, аптекарша стояла слишком далеко и поймать ее в камеру мобилки у Катьки не получалось. – Вы что, милиция?

– Кончилась ваша коммунистическая коррумпированная милиция, ясно? – загундосил дерганый, для убедительности тыча себя большими пальцами в грудь. – Мы теперь за нее, сами себе милиция! Потому что я волонтер, ясно? А вот вы хоть упаковку анальгина на волонтерский пункт отнесли?

– Если дело только в том, что вам нужны лекарства… – начал колобок.

– Это вам надо – чтоб вас от врага защищали, а вы… – вмешался Евтюхов. – Лишь бы карманы свои набить!

– Сан Саныч, это же вымогатели! – выкрикнул женский голос. – Звоните в милицию, скорее!

– Я у тебя хоть чего просил?! – завопил дерганый. – Сами должны все отдать, если патриоты, а вы – сепаратисты, небось по ночам в Интернете вражеское телевидение смотрите, спите и видите, как Одессу запродать…

– Извините, так они телевидение смотрят или спят? Или им вражеские каналы прямо в сон передают, раз они спят и видят?

– Ка-атька-а! – застонал Вадька за дверью аптеки. Все же делала правильно – стояла себе, не отсвечивала, гнала данные на его смартфон… Нет, надо было ей открыть рот!

В аптеке воцарилось ошеломленное молчание.

– Ты кто такая? – наконец спросил дерганый, и голос его звучал нормально, без блатных интонаций.

– Случайная свидетельница.

Даже не видя сестру, Вадька был уверен, что сейчас у нее на лице фирменное выражение наивного дебилизма.

– Чего свидетельница? Не было ничего! Слышь, а чего это у тебя мобила… Парни, она на мобилу все пишет! А ну дай сюда!

Изображение задергалось, перевернулось, и худая и словно облезлая физиономия дерганого расползлась на весь экран. Нашаривая отмычку, Вадька метнулся к дверям…

– Как она тут выключается… – Изображение на экране мигнуло и пропало. – Все! – А голос из динамика продолжал звучать: – Глянь, парни, какая у мелкой мобила дорогущая! Небось папаня коррупционер.

– Мобилку верните! Это моя… – жалобно попросила Катька.

– А запись на ней – моя! Я как человек тебе разрешения не давал себя записывать! Ничего, папаша на новый наворует.

– То есть вы отняли мою мобилу? – Из голоса Катьки исчезли жалобные нотки, теперь он звучал странно довольно, точно этого она и добивалась.

– Не отняли, а люстрировали! – рявкнул Евтюхов. – Я тебя вспомнил – ты с этими очкастыми сепарами из нашего лагеря приехала! А теперь тут…

– Сообщники, выходит? – тяжеловесно бухнул головной атаман.

– Да где же эти менты! – аж взвыл Охрименко.

«Придется без ментов…» – Вадька примерился к двери…

Завизжали шины, и подъехали сразу две машины. Одна – на полной скорости вынырнула из-за угла, хищным броском ринулась к аптеке и в скрежете тормозов остановилась. Вторая проследовала с солидной неторопливостью едущего на дачу пенсионера, притормозила неуверенно, словно раздумывая – а сюда ли ехала, и наконец приткнулась к тротуару. Водительская дверца первой рывком распахнулась, и оттуда выпрыгнул… профессор Александров. Дверцы второй открылись осторожно, и наружу вылезли… девушка и парень в темной полицейской форме и бронежилетах. И неуверенно потащились к аптеке следом за стремительно шагающим профессором.