Формула красоты

Господи, когда это кончится? Маша ведь – моя подчинённая, и всё за моей спиной…

– Я же отвечаю за этот вопрос и не знаю ровным счётом ничего.

– Как же так, Славочка?

Смутное время теперь. Кругом молодёжные шайки. Избить могут запросто.

Сбивают с ног и ради унижения девчонки из шайки мочатся на тебя. И, пожалуй, похоже у нас.

– Я не знал.

– Таисию я спросил: идёт ведь завязка программы?

– А ничего, справится, – говорит.

Незавидная участь – суетится рядом, когда дело идёт. Возможно, найдутся сочувствующие, но крыть нечем – сам виноват во всём. И это не в первый раз. Как правило, я засеваю, а убирать другим. С наукой так было и даже на телевидении, когда создавалась четвёртая программа, прямо для меня, а я от этих дел ушёл. Так было и будет и нужно признать, что я неизменный буриданов осёл.

– А шеф…

Главным кукловодом у нас шеф. С ним нужно разобраться. Когда-то он вызывал только сочувствие к себе и отношение, как к барону Мюнхгаузену, а это – вымышленный персонаж.

По утрам я спускаюсь к кипящей паром Яузе и миную акведук. В проёмах его загорается новый день. Я иду асфальтированной дорожкой среди росных кустов. Дорожка для бегунов, но мне спешить некуда. Слышен разноголосый собачий лай. Тоже примета времени. Развелась масса бродячих псов, и трудно сказать, чем очередная встреча закончится? Увы, не дано нам предвидеть. Что же с нами происходит? Меж мною и шефовой публикой теперь – выжженная земля и вот приходиться искать утешения в природе.

Говорят, дьявол прячется в подробностях. Я был единственным, кто выслушивал шефовы откровения, об интимном, чем обычно не делятся. Ему нужен был слушатель. В рассказах он казался мне зверем, что сидит в кустах, в сырости и темноте, а звери приходят на водопой и стоит протянуть лапу…

Он разговаривает с женщинами между дел. Как правило, своё обычное: тебя столько бог выделил, твоих достоинств хватило бы десятерым… Рассказывает о жене сослуживца. Пришла она его прихворнувшего проведать. Открыл ей дверь, сказал: раздевайся, я поставлю чаёк. Вернулся в комнату, а она голая ждёт. И теперь на глазах у меня разворачивается его роман с женой соседа, сослуживца, совсем делами замороченного. Наконец, она сказала ему, что согласна, и теперь он не форсировал, не спешил и даже притормаживал.

Мы сидели с ним на службе в небольшой комнате, вдвоём, и он удивлял меня способностью к мимикрии. Временами он выглядел раздавленным насекомым, в сукровице едва шевелившим ножками. Говорил о проехавшемся по нему жизненном колесе. Все жалели его и протягивали руку, не подозревая, что он способен смертельно жалить.

Его способность к регенерации проявлялись в каждом разговоре. Он владел искусством невинных «поворотов винта». Незаметно, несколько превращений и он уже на коне и готов начать очередную авантюру. Со слабыми он не церемонится. Его трёхходовка проста: отступил, осмотрелся и слопал.

Он как-то о Машке сказал:

– Эти трахнутые полукровки…

И мне пришлось удивиться:

– Она-то причём?

– Да, есть в ней это чёртово семя.

А Машка и в ус не дула: включала свой гребанный конвейер с чаем на конце и бодро скакала себе от городского к местному телефону.

Ах, эти бойкие полукровки с разной кровью. Наверное, их кровь не смешивается. Я знаю, в природе есть феномен, наблюдаемый из космоса. Текут по сельве Бразилии две реки: сначала отдельно, затем в общем русле, не смешиваясь. Текут они сами по себе. Вода одной – светлая, как слеза, другая – кофейная и так и текут, светлая и тёмная сторона. Невероятно, но факт. Удивительно.

Да, есть ли в нашем деле евреи? Конечно. Их всегда концентрация на бойких местах. Но отчего евреев не любят? Многим кажется, что они паразитируют на тебе. Там, где иной засомневавшись затопчется, они рванутся вперёд и даже по головам. В народе к ним стойкая неприязнь, должно быть со времён ростовщичества. В романе Стругацких клопы решили продуктовый вопрос. «Мы многочисленны, вездесущи, мы обильно размножаемся… мы своего достигли давно, когда появились на свет эти бурдюки с питательной смесью…» Это об окружающих. Считается, что они нами пользуются.

А в Машке всё в лучшем виде. Она поражает свежестью. Правда, отсутствует изюминка, ради которой мужчины способны на всё. Только к чему нам это сумасшествие? В ней просто всё хорошо. Её можно сравнить с аппетитной калорийной булочкой с выковырнутой изюминкой. Что с того? Ведь может, она не выковырнута, а спрятана внутри. Она из тех, кто постепенно начинает нравится: медленно разгорается, но долго горит.

Есть среди них и типы раздражающие. Один, взятый мной на службу из милости, устроил у меня в кабинете еврейский кагал – собрание книголюбов, так называли они себя. Я был в это время тут же, но они так заверещали, что у меня пропал весь мой энтузиазм.