Формула памяти

И сейчас, в те секунды, когда слова «пятый пост» — «пожар» — «Ветлугин» соединились в сознании лейтенанта в одно целое, именно это выражение сосредоточенной уверенности на лице солдата всплыло в его памяти…

4

— «Рябина»! «Рябина»! Вы что, позасыпали там? «Рябина»! Дайте второй быстро!

— Дежурный по части капитан Фатеев слушает.

— Товарищ капитан, докладывает помощник начальника караула сержант Васильченко. На пятом посту пожар. Принимаем необходимые меры. Караул поднят по тревоге. Лейтенант Безбеднов с бодрствующей сменой отбыл на пост.

— Кто у вас на пятом?

— Рядовой Ветлугин, товарищ капитан!

— Ах ты… — Васильченко почувствовал, что капитан еле удержался от крепкого словца. — Хорошо, поднимаю дежурный взвод. Сейчас будет помощь. — И все-таки не утерпел, добавил, прежде чем опустить трубку: — Вечно у этого вашего Ветлугина фокусы…

5

Капитан Фатеев, замполит батальона, недолюбливал Ветлугина. Об этом хорошо знал лейтенант Безбеднов, потому что та, в общем-то, не ахти какая значительная история, которая вызвала недовольство замполита, произошла на его глазах и даже, можно сказать, не без его непосредственного участия.

Случилось это месяца два назад. Тогда Ветлугин едва ли не каждый день работал вместе с лейтенантом Безбедновым в радиоклассе. Радиокласс переоборудовался, устанавливались новые электрифицированные схемы, монтировались тренажеры. Весь взвод во главе с сержантом Васильченко в эти дни был занят на хозяйственных работах, а лейтенант Безбеднов, Ветлугин и еще два-три солдата каждое утро отправлялись в радиокласс.

Работа эта была по душе Ветлугину — она давала ему относительную свободу: ему не приходилось в эти дни маршировать строем в казарму или из казармы, не приходилось петь вместе со всеми: «Ах ты, ласточка — касатка сизокрылая…» — любимую песню ротного старшины, не приходилось выдавать строевой шаг и соблюдать равнение; одним словом, он чувствовал себя почти гражданским человеком. Пока они работали бок о бок с лейтенантом, пользовались одним и тем же паяльником, заглядывали в одну и ту же схему, торопливо набросанную на тетрадном листке, пока гадали, как бы изловчиться и добыть лишний лист фанеры или кусок стекла — они были равны. Ветлугин всегда мог отпроситься у лейтенанта сбегать в ларек за сигаретами или слетать в штаб к знакомому почтальону, чтобы раньше других выведать, нет ли письма…

Как-то наступило время обеда, и оба солдата, работавшие вместе с Безбедновым и Ветлугиным, ушли в столовую, Ветлугин же не торопился — он сосредоточенно зачищал проводник от изоляции, готовясь паять.

— А ты, Ветлугин, что же? — спросил Безбеднов. Он теперь все чаще, обращаясь к Ветлугину, переходил на «ты». — Или голодовку объявил?

— Да нет, товарищ лейтенант, если можно, я еще поработаю. Неохота бросать. Я лучше потом в офицерскую столовую сбегаю…

— Что, надоела солдатская «шрапнель»? — засмеялся Безбеднов. — Или разбогател? Деньги-то у тебя откуда, Ветлугин?

— Мамаша присылает.

— Ну, значит, мамаша твоя разбогатела, так, что ли?

Ветлугин пожал плечами.

— Много ли, товарищ лейтенант, солдату надо… А ей приятно. Мать же, заботится, переживает…

— Понятно, — сказал Безбеднов. — Ну, смотри, Ветлугин, работай, оставайся, если хочешь. Только, пойдешь в столовую, там, в столовой, на глаза бате не попадайся, понял?

Так продолжалось три дня.

Пока рота обедала, Ветлугин работал, а потом отправлялся в офицерскую столовую, которая чем-то напоминала ему кафе в родном городке, где он частенько бывал с ребятами. На столиках, которые после массивных солдатских столов казались особенно хрупкими, стояли цветы и бумажные салфетки в пластмассовых вазочках, обедающих обслуживали официантки в белых передниках — их подкрашенные губы и загорелые ноги волновали Ветлугина. Он заказывал себе салат, борщ, бефстроганов, бутылку лимонада и ел не торопясь, наслаждаясь ощущением своей независимости. На него не обращали внимания — сюда, в офицерскую столовую, нередко заходили пообедать прикомандированные солдаты.

На третий день его увидел замполит батальона капитан Фатеев.

Он подошел к столику, за которым Ветлугин допивал свой лимонад, и спросил:

— А вы что тут делаете?

— То же самое, что и все, — сказал Ветлугин. — Обедаю, товарищ капитан.

— Почему не с ротой? Кто вам разрешил?

— Лейтенант Безбеднов.

— Тогда передайте лейтенанту Безбеднову, что я вам запретил появляться здесь.

— А что, разве я не имею права? — уже с открытым вызовом спросил Ветлугин. Он видел, как на них с любопытством смотрят официантки, и уже не мог сдержаться.

— Права?.. — переспросил капитан Фатеев. — Давайте-ка выйдем отсюда…

— Право, может, вы и имеете… — задумчиво сказал Фатеев, когда они вышли из столовой. — Имеете. Только в этом ли дело?.. Я бы хотел, чтобы вы об одном помнили: войсковое, солдатское товарищество не тогда начинается, когда один солдат другого на поле боя спасает, оно гораздо раньше начинается — тогда, когда солдаты один и тот же хлеб едят, за одним столом локоть к локтю сидят… Вот о чем подумайте, Ветлугин…

На следующий день лейтенант Безбеднов сказал Ветлугину: