Формула счастья. Ничего + кое-что = всё

Я впервые надел белый халат на трехчасовую ночную смену в пятницу. Каторжный труд. Анита решила, что в самое спокойное время недели много дров я не наломаю, так что я мог практиковаться в чуть менее нервной обстановке. Каждую пятницу я отрабатывал свои три часа, потом отец забирал меня на своем фургоне, мы съедали в Subway по сэндвичу с салями и ехали домой смотреть «Секретные материалы».

Итак, когда в вашем распоряжении только 56 квадратных метров, у вас действительно только 56 квадратных метров. Вы постоянно сталкиваетесь, задеваете друг друга локтями, а остывшие сэндвичи приходится есть на грязной стремянке в углу. Склянки с лекарствами теснятся над и под прилавком, крошечный холодильник и микроволновка зажимают малюсенькую раковину, а в туалет, заваленный плащами и ботинками, приходится пробираться мимо стопок бухгалтерских отчетов. И ради бога, не замочи ящики с яблочным элем, высящиеся по обе стороны от унитаза!

Аптека процветала, но Анита с моим отцом решили открыть еще одну в двадцати минутах от первой. «Уж в этот раз будет где развернуться!» – говорили они. Так что новую аптеку сделали в три раза больше. На полках теперь хватало места и для открыток, и для солнцезащитного крема, и для бинтов. Сотрудники могли расхаживать свободно, как артисты балета в Метрополитен-опере. Простор, всюду аккуратные полочки.

Когда мне исполнилось шестнадцать, во время летних каникул я стал работать во второй аптеке. Я уже вполне приноровился и даже отваживался заводить разговор с покупателями. К тому же я отрастил тонкие усики и уже не выглядел за прилавком как малявка одиннадцати лет в толстенных очках. Теперь-то я выглядел на тринадцать.

Очень скоро я заметил, что новая аптека почти во всем уступает старой. И прежде всего здесь не хватало места. А откуда ему было взяться? Полки забиты, над и под прилавком громоздятся коробки. Раз товара больше, то больше стало и пустых упаковок, так что теперь в туалете приходилось стараться не попасть на карамельные трости и открытки. Общение тоже было затруднено. Мы оставляли друг другу записки на листках бумаги и в блокнотах вместо того, чтобы просто переговариваться, как когда сотрудников было немного. Появилась комната с двумя компьютерами, откуда можно было выйти к красиво оформленным окнам приема рецептов и выдачи заказа, хотя раньше все делалось в одном месте. Только покупатели от этого терялись и тратили время на переходы между окнами. Иногда у посетителей возникало впечатление, что за прилавком никого нет и рецепт отдавать некому. Когда же заказ был собран, приходилось звонить или разыскивать покупателя в зале. Поэтому провизор тратил больше времени на вручение покупки. Больше времени уходило на обслуживание одного клиента. Сотрудники сбивались с ног, но у посетителей создавалось обратное впечатление.

В чем была причина?

Работа занимает все доступное пространство, а качество в результате снижается.

Хотя на первый взгляд это история о лишнем пространстве, на самом деле она о лишнем времени. Из-за длинных прилавков, необходимости переходить от одного окна к другому, просторного зала, по которому разгуливали клиенты, в новой аптеке их обслуживали медленнее. На это уходило больше времени. Вы когда-нибудь покупали лекарства на гигантском складе-магазине? Согласитесь, процесс небыстрый.

Единственный закон, который определяет временны́е затраты

В ноябре 1955 г. в Economist появилась странная статья никому не известного автора по имени С. Норткот Паркинсон. Читатель, собиравшийся только бегло просмотреть статью под заголовком «Закон Паркинсона», натыкался на саркастические, едкие пассажи, вскрывавшие серьезные изъяны государственной бюрократии и высмеивавшие раздутые штаты коммерческих организаций. Под маской сухого информационного сообщения скрывалась резкая критика. Статья начиналась невинным абзацем:

Многим известно, что работа занимает время, отпущенное на нее. Так, пожилая леди может потратить целый день на написание и отправку открытки племяннице в Бонгор-Реджис. Час уйдет на поиски открытки, полчаса на выяснение адреса, час с четвертью на написание и еще двадцать минут – на раздумья, брать ли зонтик перед прогулкой до почтового ящика на соседней улице. То, на что у занятого человека уйдет три минуты, таким образом, может обернуться для другого целым днем сомнений, беспокойства и труда.