Формула жизни. Сборник рассказов (СИ)

В одном из фильмов мне резанула душу фразу героя, профессионального боксера - "Everybody wants a piece of a Champion". Применительно ко мне, могу только повторить вслед за ним - да, всю жизнь окружающие, за очень редким исключением, хотели оторвать кусок от меня, в том или ином виде. И у многих это получилось и получается. Ну и в добрый час, как говорится. Что тут поделаешь, раз я такой человек. Бог с ними. Главное - не озлобиться на людей, на этот мир, и видеть его таким, какой он есть. А в нем есть всякое - и плохое, и хорошее, и неоднозначное, и все это меняется, плывет во времени и пространстве, и остается только и самому плыть в течение времени и хоть как-то выдерживать свой курс, чтобы не превратиться в щепку, которую мотают по волнам течение и ветер как хотят.

Жизнь среди людей - сложная и опасная штука. Она требует очень серьезной подготовки и предельного развития многих навыков. Но очень мало людей, которые прошли такую подготовку. Остальные учатся жить, как придется. После того, как жизнь многократно приложила меня, что называется, мордой об стол, постепенно начал что-то понимать о себе и окружающих. Но сейчас уже поздно использовать эти уроки. Поезд ушел, и полученные знания не пригодятся - просто больше не будет случая. Можно записать мысли в тетрадку, что периодически и делаю, как сейчас, и может иногда перечитать записи, но, скорее всего, даже этого не случится, а тетрадки, не открывая, просто выбросят в мусор при очередном торопливом переезде. И это нормально, никаких претензий. Люди редко осмысливают свой собственный опыт, что уж тут говорить о чужом.

Написал эти строчки, и поразился - до чего же они перекликаются с мыслью Джозефа Конрада из его книги "Heart of Darkness": "Destiny. My destiny! Droll thing life is - that mysterious arrangement of merciless logic for a futile purpose. The most you can hope from it is some knowledge of yourself - that comes too late - a crop of unextinguishable regrets." Вот только у меня теперь нет "неизбывных" сожалений. Ни к чему это. И мешает, и нет смысла. Всё это позади, а идти надо вперед. Прошлым жить нельзя. Невозможно.

Вот такая была общая диспозиция в тот темный вечер, когда Марша, сидя в моей комнате на приобретенном у Джона диванчике, наклонившись вперед, вымолвила эти слова. Подумалось: "Писатель. Эх, Марша... Знала бы ты, в какой бараний рог пришлось сворачивать устремления души моей, чтобы просто выжить в этом совсем несмешном мире и снискать хлеб насущный для детей своих".

Взяв небольшую паузу и поразмыслив, без особого оптимизма ответил.

- Не-е, Марша. Я не писатель. Самое большее, на что могу сейчас претендовать, это на неплохого специалиста в какой-то области компьютерных дел. Но это, пожалуй, всё. Всё остальное давно осталось за бортом моей жизни, да и жизнь моя не более, чем четырехвесельный вельбот без мотора в открытом океане.

Но Марша не обратила ни малейшего внимания на правдивую оценку моего места под солнцем в духе капиталистического реализма. Ей жизнь виделась совсем по-другому. В её представлении она была серией предопределенных счастливых случаев, а миражи голливудских удач давно обрели живую и трепетную плоть, и воспринимались ею не менее реально, чем нарастающий шум листвы деревьев на улице - сухой и жаркий ветер, прорвавшийся из пустыни, продолжал усиливаться, обещая ночную бурю.

- Нет-нет! Ты - писатель! И ты должен писать. Тебе это будет нетрудно, ты только начни. Пиши о чем угодно, у тебя получится.

Наивность иногда может обернуться большим преимуществом. В данном случае наивная вера Марши в моё писательское дарование стронула в душе нечто такое, что, казалось, уже навсегда окаменело и приказало долго жить - какое-то чуть живое, еле-еле ощутимое желание писать, которое в тот вечер неожиданно напомнило о себе благодаря Марше, её вере в возможность хоть как-то реализовать если не писательские способности, то хотя бы потребность писать.

Вскоре Марша ушла к себе, а мою голову постепенно снова заполнили мысли о работах, и с тем и отошел ко сну.

Работа на дому. Новые горизонты