Формула жизни (СИ)

— Жаль? — Юра щурится и смотрит почти зло. Ему не нравится, когда Виктор начинает вдруг говорить таким поучительным тоном. Дразнит, Юра знает, специально дразнит, но не может ничего поделать со своей реакцией. Он знает его больше пяти лет и каждый раз реагирует абсолютно одинаково. Потому что к Виктору Никифорову невозможно относиться равнодушно: его либо обожаешь до сипоты в голосе и восторга в глазах, либо ненавидишь до дрожи в кончиках пальцев. Но остаться равнодушным не получалось. Виктор Никифоров — человек крайностей, и люди, знающие его, тоже бросались в крайности, пытаясь хоть как-то идентифицировать своё отношение к нему.

— Совсем нет, — обворожительно улыбается Виктор. — Всегда хорошо оставаться самим собой.

В этих словах, сказанных с весёлыми нотками, спрятано гораздо больше смысла, чем Юра думает изначально. Он несколько секунд осознаёт их, смотря уходящему Виктору вслед. И вдруг резко вскидывается и закусывает губы, размышляя о том, какой же он на самом деле. Потому что вдруг понимает, что не знает ответа.

Этот вопрос не отпускает его и тогда, когда он возвращается домой, закинув рюкзак с трико и пуантами, в которых сегодня тренировался. Юра пытается анализировать себя и посмотреть на ситуацию со стороны, думая, что ему не зря захотелось отвлечься от привычной жизни. Значит, что-то в этой жизни идёт не так.

Но что? Да, тренировки становятся всё сложнее. Да, энтузиазм уже не так велик, как несколько лет назад. Да, уже хочется чего-то большего. Хочется уже стать таким, как Виктор. Хочется, чтобы весь мир знал о Юрии Плисецком, как гремит о Викторе. Хочется исполнять главные роли в постановках. Потому что ему восемнадцать, и это вовсе не юный возраст в балете. Времени остаётся всё меньше, чтобы успеть блеснуть. И собственный эгоцентризм хочется удовлетворить как можно быстрее.

Именно поэтому Юра так хочет попасть в это мировое турне. Ему кажется, что это его шанс оказаться наконец-то замеченным.

Из мыслей его выдёргивает внезапно знакомый свист. Он рефлекторно останавливается и поднимает голову от серого асфальта и носков своих кед, встречаясь взглядом с Жан-Жаком. Тот стоит, припарковавшись на обочине, опершись бёдрами о байк, и смотрит на него, чуть прищурив глаза.

— А ты днём выглядишь ещё лучше, чем ночью. Наверное, именно ты освещаешь эту планету.

— Очень смешно, — Юра закатывает глаза и цокает языком.

— Не смешно, — драматически вздыхает Жан-Жак, — грустно. Я бы хотел, чтобы ты светил только мне.

— О, брось свои шутки, достало же.

— А если не шучу? — усмехается Жан-Жак.

— Тогда тем более брось, — Юра только пожимает плечами. Потому что не верит.

Для него соперничество Жан-Жака и Отабека лишь элемент игры между ними, способ соперничать, потому что, несмотря на дружбу, эти двое всегда соревнуются. Юра не знает причины и его немного напрягает тот факт, что он становится очередным — не первым и не последним — поводом, но это не настолько раздражает, чтобы всерьёз выражать неудовольствие. В конце концов, он приходит на базу только для того, чтобы покататься, не более.

— Что ты вообще здесь делаешь? — спрашивает Юра, оглядывая Жан-Жака. Тот выглядит почти так же, как и всегда, только на голову нацеплены солнцезащитные очки. И, конечно, никакого шлема — Жан-Жак пренебрегает всеми правилами безопасности.

— Я недалеко работаю. Сейчас у меня перерыв.

— Ты… работаешь?

— А чего так удивлённо? — Жан-Жак улыбается. — Даже крутые байкеры вынуждены работать, чтобы содержать себя и своего коня, — он любовно хлопает ладонью по сидению мотоцикла. — Раз уж у меня перерыв, подвезти?

— Не надо, — Юра качает головой. — Сам доберусь.

— Придёшь в эти выходные?

— Вряд ли получится, — Юра качает головой. — Я сейчас занят.

— Балетом? — Жан-Жак хмыкает и смотрит на него так, словно балет — это что-то совершенно ему непонятное и незнакомое. И Юра верит, что это на самом деле так. Жан-Жак не выглядит человеком, посвящённым в мир искусства.

— Балетом, — кивает он и спешит уйти. Жан-Жак за ним не идёт, и это радует, потому что общаться с ним в этой, дневной, жизни не очень хочется.

Он не лжёт — его время действительно занимают тренировки и репетиции, Юра работает на износ, не отходит от балетного станка почти сутками, и только Виктор с усилием иногда его практически отдирает от него, поит кофе и силком везёт домой. Юра считает, что это несправедливо, потому что сам Виктор тренируется не меньше, просто ему всё даётся гораздо легче.

Два месяца пролетают быстро, и к их исходу Юра чувствует себя одновременно выдохшимся и полным сил перед новым сезоном. У него много планов и надежд, он почти полностью уверен, что сможет в этом году достичь той планки, к которой так долго стремился.

И всё обрывается в один момент. Юра никуда не едет, он не участвует в постановке и в этом году путь на турне ему перекрыт. Он недоверчиво смотрит на Барановскую, та не стремится его успокоить, хотя по её лицу видно, что она тоже удивлена этой новостью.

— У тебя просто недостаточно опыта, Юра, — говорит она, и ему хочется взвыть.