Форпост

Китайцы довольно спокойно перенесли как личный обыск, так и обыск своих котомок, набитых корнями. Из кармана куртки мужчины старшина извлек книжицу в красном переплете, увенчанном золотым тиснением лика китайского вождя, произнес разочарованно:

– Талмуд ихний… – И укоризненно поведал китайцу: – Что же, ты, братец, так неуважительно с директивами… – Затем, отправив брошюру в планшет, добавил уже в сторону Кирьяна: – Бумага подходящая, не грех и себя побаловать.

Неожиданно китайский мужчина заговорил. Он говорил оживленно, манипулируя руками, и голос его звучал доверительно и дружелюбно, однако стражи границы, пялившиеся то на него, то друг на друга, не понимали ни слова. Уяснив непреодолимость филологического барьера, китаец обратился к языку жестов. Жесты были незатейливы, неторопливы, отчасти откровенно похабны, однако понимались безо всякого труда. Китаец предлагал доблестным воинам воспользоваться прелестями его подруги в обмен на свободу своего дальнейшего передвижения.

Подруга, вдумчиво наблюдавшая за процедурой общения сторон, широко и искренне лучилась всеми морщинами своего подкопченного от костров лица, выказывая явную симпатию оторопевшему статному старшине, задумчиво почесывавшему нос дулом пистолета. Женщине было явно за шестьдесят, и ей не мешало бы навестить стоматолога.

– Во чего удумали… – сказал старшина, сдвинув на затылок фуражку. – А ведь живут в коммунистической стране… Хотя… – Он повернул к Кирьяну мужественное неумное лицо. – С китайской женщиной было бы интересно, как думаешь?

– Сифилис – одно из популярных заболеваний в сельской местности Китая, – поспешил уберечь от греха Кирьян старшего по званию.

– Это, конечно, серьезно останавливает…

Решительно передернутые затворы оружия пресекли договорный процесс, и нарушители, ведомые суровым конвоем и радостной Джулией, тронулись в тайгу. Тут Кирьян заметил некоторую неуверенность в поступи старшины, то и дело крутившего по сторонам головой.

– Чего, сбились? – спросил настороженно.

– Собака сильная, ходкая, напетляла, а мы за ней… – донесся неуверенный ответ. – И солнца сегодня нет, того и гляди – дождь…

– Я дорогу не запоминал…

– Вот и зря, так пограничник не поступает!

– Там просвет какой-то…

– Точно, туда нам…

Они вышли на какую-то неведомую пустошь, волшебно распахнувшуюся перед ними своим безлесым простором, и, словно попавшие в иной мир, увидели вдалеке трактора и множество людей в одинаковой одежде, с лопатами, усердно копавших землю под будущее, видимо, поле.

Переглянулись. Догадка пришла одновременно и страшно: это был Китай! Они – за границей!

Не обменявшись ни единым словом, забыв про своих подопечных, под веселый лай одуревшей от вольного воздуха овчарки, они рванули обратно в тайгу и лишь в ее тенетах, упав обессиленно в ложбине, начали приходить в себя, с ужасом представляя свое задержание китайскими властями. Теперь им на полном основании могли вменить незаконное пересечение границы с оружием и похищение иностранных граждан с собственной территории под угрозой этого оружия.

– Вот и опохмелился! – стонал старшина, насквозь мокрый от пота. – Ни в одном глазу сейчас… Но сотку принять, как ни крути, следует… Как влипли-то, а?! Хотя… – Махнул рукой обреченно. – Все равно мне копец.

– Это еще почему? – удивился Кирьян.

Старшина задумчиво погладил прилегшую возле него овчарку. Снял прилипшую к щеке сосновую иголку.

– С километра два мы сейчас отмахали? – спросил он трагическим голосом.

– Н-ну…

– Впопыхах утрачен планшет, – продолжил он казенно. – С секретной книгой пограничной службы. И с китайским талмудом, кстати. А каким маршрутом мы заплутали в эту глушь, где и волки срать боятся, неисповедимо. Я всегда знал: армия меня до добра не доведет. Лучше бы уж Кузнецкий бассейн…

– Он-то при чем, бассейн?

– Поясню! – Тот снова открыл бутылку, совершив из нее затяжной глоток. – Первому в этой жизни… Поскольку верю, что такие, как ты, не сдают… Я в тебе это сразу просек. Но даже если и сдашь, что уж теперь… Одно лихо к другому… Я ж тут под чужим именем служу, вот оно как, друг мой ненаглядный.

– О! – сказал Кирьян.