Форпост

Помедлив, она хохотнула. Потом, обернувшись на мужчин, рассмеялась уже широко и искренне, сказала, махнув рукой:

– Ладно уж, наливайте, трепачи… Коли гость в дом, встретим, не ужмемся… Ночевать-то здесь будешь, ворюга?

– Ну, коли оставите…

– Деньги на этажерке лежат, под книжкой Карла Маркса, чтобы в розысках не утруждался …

– Учту полезный совет.

К ночи, когда Даша расстилала постели, Арсений, вышедший в очередной раз покурить на лестничную клетку, потянул за собой и Кирьяна:

– Постоишь рядом, ага?

«Вот она – каверза», – подумал тот, но согласно кивнул.

Притулившись к трубе мусоропровода и затянувшись заграничной сигаретой «Кэмел», Арсений поведал:

– О своей жизни распространяться не хотел и не буду. Хотя вклад в нее ты внес. Да, и не раскрывай глаза широко, с твоей подачи ко мне блатные прониклись, а вернее, папаня твой тут подсобил ненароком связями своими… Но – чего о делах минувших! Пусть в них – судьба, и втюхала она меня в ту колею, что была предначертана. В нее тебя не зову, другой ты породы и интересов. Но, как ни крути, а мы – родня. И вот решил я: как родне не помочь? Ты ж на заводе своем себя ухайдакаешь, это ж не твое – точно, хоть и работяга по натуре… И есть тут у меня вариант: домоуправ знакомый ищет сейчас дворника. Район соседний – Сокольники. Зарплата – средненькая, но работа как у водолаза: пара часов в сутки и, главное, служебная квартира! Двухкомнатная! Теперь думай. Вот адрес, телефон. Дашке о том, что все с моей подачи, – ни-ни! – я для нее зло воплощенное… Скажи ей: кореш заводской наводку дал… И запомни с дня сегодняшнего: как бы я ни жил, чтобы ни творил, но семью твою праведную вовек не подведу и хранить буду… По рукам, Кирьян?

– Остепениться бы тебе, Арсений… Ведь мужик ты – любой бабе подарок…

– Это – точно! Я заметил, что не только шлюхи, но и порядочные девушки находят привлекательными тех, кто живет вне закона. Странно, да?

– Трепло ты неугомонное… Тьфу!

Утром, когда проснулись, Арсения в доме уже не было, он растаял, как призрак, не скрипнув ни половицей, ни дверью. Под книжкой теоретика коммунизма Маркса, штудируемого Кирьяном для поступления в институт, обнаружилась перетянутая аптечной резинкой пачка купюр с запиской: «На пеленки племяннику».

Серегин

Кадровый механизм армии США сработал незамедлительно: сразу же по возвращении Олегу предложили должность инструктора в одном из учебных подразделений, а Джону выпала служба испытателем-наладчиком на полигоне отстрелов спецвооружения, включавшего в себя переносные ракетные комплексы, новейшие гранатометы и разнообразное стрелковое оружие.

Продолжать казенную службу не хотелось, но иных перспектив не виделось. Получив законный отпуск, первым делом они связались с Худым Биллом, скрывавшимся от мафии и от КГБ на территории благословенной Калифорнии в очередном открытом им автосервисе.

За время разлуки с товарищами никаких значительных перемен ни в жизни Билла, ни в его характере, ни в облике не случилось.

– Надоело отсиживаться по всяким норам на дне, но, думаю, скоро можно выпустить перископ, а потом и всплыть, – поведал он. – Мафия до сих пор роет землю после этой истории в ресторане, но никак не поймет, с чьей стороны прилетели пули.

– Так, может, нам и не о чем волноваться? – встрепенулся Джон.

– Может… Но я всегда забочусь о ваших шкурах, – продолжил Худой Билл невозмутимо. – Сообщаю: мне выпала удача заполучить надежные документы. Их прежний владелец уже покинул сей мир, не оставив после себя криминальной истории, а значит, и отпечатков пальцев во всяких вероломных картотеках. Но, увы, мои «пальчики» там имеются. Поэтому приходится жить скучно, обходясь без приключений. Но ведь я подумал и о вас! Так что через неделю можете обзавестись страховкой: новыми водительскими лицензиями и паспортами с чистыми псевдонимами…

– Эти люди что, тоже… – выдавил Серегин начало деликатного вопроса.

– Увы, – скорбно откликнулся дружище Билл.

– Неплохая идея, если ты не разочаруешь меня с ее ценовым воплощением, – настороженно и витиевато высказался Джон.

– Всего-то пара тысяч, – ответил Худой Билл, потупив взор. – С каждого.

– Идет… – процедил Джон сквозь зубы.

А Серегина вдруг неудержимо потянуло в Москву. Он хотел увидеть родителей, Аню, повиниться перед ней, рассказать, что разлука была продиктована чужой волей, и теперь он готов строить жизнь с ней, и только с ней… И почему бы в самом деле не забрать ее сюда, в Штаты? Да, именно так он и поступит!

Отстраненно беспокоил вопрос о вероятных инсинуациях госбезопасности, но прошедшее время затмило прежние страхи, кроме того, на связь с ним никто не выходил, а потому думалось: вдруг, все, да и забылось? Тем паче в бурлившей переменами России чиновные кресла переходили изо дня в день от седалищ к седалищам, был реформирован и предан анафеме КГБ, а потому особенного риска в поездке он не ощущал.