Форпост в степи

Прекратил палить он лишь тогда, когда осталось всего два заряда. Сняв вещевой мешок, Архип бродил среди цепляющихся кустов и подбирал запутавшихся в них мертвых птиц.

Когда он добрался до берега затона, стая уток поднялась с воды и пролетела над его головой. Воздух зашелестел от взмахов сотен крыльев. Архип невольно залюбовался птицами.

Сзади с легким треском шевельнулись кусты, словно их раз–двинули рукой. Архип оглянулся: кто–то ходит. Вероятно, крупный зверь. Зарядив ружье одним из двух оставшихся зарядов, он взвел

курок. Все внутри радостно затрепетало от ожидания крупной добычи.

Осторожно ступая, чтобы не вспугнуть животное, Архип двинулся в сторону затона. У берега он едва не наступил на подстреленного вяхиря и нагнулся, чтобы его поднять. И в это время сзади грянул выстрел.

Пуля разорвала кожу на бедре, но, не задев кости, улетела в заросли. Зазвенело в голове. Архип попытался выпрямиться, оглянуться. Но раздался второй выстрел, и Архип со стоном грохнулся на землю и замер, только верхушки прибрежного торна сильно закачались.

Вторая пуля пробила грудь, но, к счастью, не задела жизненно важных органов. Когда Архип открыл глаза, огонь жег его тело. Кузнец шевельнулся, и тогда нестерпимая боль пронзила внутренности. Он прикрыл глаза и попытался понять, насколько тяжело ранен и хватит ли сил добраться до дома Мариулы.

Казак крикнул что было мочи, но лишь слабый хрип вырвался из его кровоточащей груди. В душу закрался страх.

Архип не хотел поддаваться этому чувству и решил ползти. Он собрался с силами и, зажав кровоточащую рану на груди, пополз вперед.

18

Этим же утром двор Данилы Донского огласился душераздирающим криком. Разъяренный атаман держал в руке камчу. Лицо его горело, глаза яростно сверкали, он трясся от гнева. Перед ним завывал от боли, закрывая голову руками, Пантелей Еремин. По лицу казака струилась кровь; по двору дикими прыжками скакал атаманов конь Кыргыз.

— Ах ты, вражина! — орал Донской. — Ты почто мою скотиняку губишь? Это так ты долг свой передо мной отрабатываешь, голодранец?

— Дык, я зараз как лучше хотел, — хрипел Еремин и смотрел на грозного атамана затравленным взглядом. — Я ж хотел, чтоб Кыргыз водицы испил. Он же запалился от скачки.

Донской побледнел, бросился на провинившегося казака и замахнулся большим волосатым кулаком:

— Сейчас как двину вот в рыло, песий сын. Ты что, аль запамятовал, что запаленного коня не следует зараз водицей поить, покуда не остынет? А ты его ледяной колодезной водицей опоить хотел!

Атаман двинул Еремину кулаком в лицо, да так сильно, что несчастный только охнул и упал на землю без чувств.

— Ах ты, вражина. Ах ты, врак. Червяк навозный!

Взбешенный, Донской замахнулся камчой, но чья–то железная

рука остановила его. Он обернулся и увидел перед собой урядника Петра Белова.

— Будя, поостынь, Данила! — спокойно сказал Белов. — Не со зла он, а по тупости своей, ручаюсь!

— Что такое? — заорал атаман, смерив урядника полным ненависти взглядом. — Ты что? Приперся ко мне незваным, да еще встреваешь куда ни попадя?

— Петро, вступись, защити, — размазывая по лицу слезы, взмолился Еремин. — Ты ж знаешь, что я не могу чего худого супротив своих замысливать!

— На кой черт ко мне заявился? — спросил Донской, злобно глядя на Белова.

— По делу безотлагательному, — так же спокойно ответил урядник.

— По какому, говоришь? — прорычал атаман.

— По государеву, безотлагательному. Губернатор нарочного с пакетом прислал!

— А чего он меня не сыскал?

— А я почем знаю. Подскакал к моим воротам и кликнул меня, даже с коня не слезая.

Донской схватил пакет и разорвал его дрожащими пальцами. Дочитав документ до конца, он вложил его в пакет и уже спокойно спросил:

— А куда посыльный–то подевался?

— Как куда? Обратно ускакал.

— И ответа не дождался?

— Видать, не нужен ответ губернатору–то!

Атаман покосился на всхлипывающего Еремина:

— Эй ты, образина чертова. Надевай скорее малахай и беги по городку, казаков зараз на круг кликни.

— Я сейчас, я мигом, — вскочил «нерадивый» казак, довольный, что гнев с атамана слетел, и он легко отделался.

— Всем обскажи, что пущай пополудни к церкви стекаются.

Еремин пулей вылетел за ворота и исчез из виду.

— Вот аспид ползучий, — улыбнулся невольно атаман, — еще коня моего хоть пальцем коснется, расколю башку, как тыкву!

Он вновь посмотрел на пакет и ткнул локтем в бок урядника:

— Ступай за мной в избу, архангел–спаситель. Сейчас по стаканяге врежем — и поразмыслим над Губернаторовым предписанием!

* * *

На площадь перед церковью вынесли стол. Его тут же накрыли зеленым сукном, положили бумагу и поставили чернильницу. Писарь Гордей Тушканов с важным видом занял свое место.