Форсайт

– Сейчас подлатаю, будет легче. Здешний «я» точно чего-то умеет, у него все карманы лекарствами набиты. Ты спроси при случае, может, он тебе укольчик гормона сделает в сустав? Я побаиваюсь, не пробовал еще.

Я вытаращил на Мишу глаза.

– А чего? – Он чуть смутился, не прекращая туго бинтовать мне ногу. – Уверен, я бы в его ситуации читал книжки по медицине. Сам подумай, медик в этом мире ценится? Ценится! Лекарства частично сохранились, наверное, и операционную можно найти…

– Вот не надо только операционной! – возмутился я.

Когда я обулся и осторожно оперся на ногу, ощущение было потрясающее. Словно и не болело ничего и никогда!

– Ты крут, парень, – признал я. – У тебя пулемет, ты умеешь лечить и восстаешь из мертвых.

Миша довольно загоготал. Он и впрямь был здоровенный, громкий, но при этом какой-то бесшабашно позитивный.

– Пошли к Нюре.

Я кивнул.

К Нюре и впрямь надо было сходить. Что-то меня смущало в ней, и вовсе не ночное превращение в змею.

Странное ощущение – идти по Миру После вдвоем.

Не знаю, пытался ли я из будущего найти себе подругу или друга, прибиться к какой-нибудь общине. С другой стороны, я не встречал тут больших групп, разве что семьи иногда попадались. Но все держались обособленно.

Непонятно, на самом-то деле. Люди существа коллективные, всем нужна стая – для безопасности, для общения, для утешения. Даже злодеи сбиваются в банды, даже им нужна какая-то поддержка друг от друга.

Еще одна загадка, и даже потерей памяти ее не объяснить. Забыв свои семьи и прежние чувства, люди обязательно завели бы новые связи.

Мы вышли из подъезда, обогнули давным-давно замерзший и засохший палисадник. Красные облака еще не до конца просветлели, часов девять утра, пожалуй.

Нюра была на месте.

Сидела на табуретке перед свечкой в стакане (у нее склад или свечной заводик?), только в этот раз не в белом платье, а в красном. Прежнее, похоже, изорвалось во время превращения. И как она тут не мерзнет?..

– Привет, Нюра! – громко позвал Миша. – А я тебе конфет принес!

Девочка задумчиво посмотрела на него. Протянула руку. Миша вытряс на ее ладонь несколько ярких леденцов из жестяной баночки.

– Привет, – заторможенно сказала Нюра.

Посмотрела на меня.

Прищурилась.

Вообще-то девочка была очень милая. В том возрасте, когда уже не совсем ребенок и еще не совсем взрослая, в общем, сплошь умиление, но и мысль: «Лет через пять бы встретиться».

Только взгляд у нее был недобрый.

– Что ж ты ночью хорошего человека пугаешь? – продолжал Миша. Мне показалось, что он и сам напряжен.

– Ненастоящий… – сказала Нюра, тыча в мою сторону указательным пальцем.

Ладонь разжалась, разноцветные леденцы посыпались под ноги.

– Ненастоящий… – медленно вставая, повторила девочка.

– Нюра, он настоящий, он хороший! – отступая от нее, пробормотал Миша.

Девочка перевела взгляд на него. Нахмурилась. И указала уже на него.

– И ты… ненастоящий… зачем… зачем вы здесь…

У меня по спине пробежал холодок.

– Мы пошли, Нюра, не сердись, – быстро сказал Миша. – Никита…

Нюра оскалилась.

Люди так челюсть растянуть не могут. Рот разошелся до ушей, блеснули зубы – длинные и тонкие. Между ними затрепетал раздвоенный на конце язык.

Девочка издала протяжный шипящий звук. Встала, опрокинув табуретку. И тут же упала сама: у нее что-то происходило с ногами.

– Бежим, – сказал Миша негромко.

И мы кинулись прочь, в сторону магазинчиков, где он обосновался. Рюкзак тяжело хлопал по спине, я не затянул ремни как следует.

– Никогда! Днем! Не превращалась! – на бегу выкрикивал Миша. – Она! Днем! Милая!

Не останавливаясь, я бросил взгляд назад.

Нюра каталась по асфальту. Она стала ощутимо длиннее, вместо ног из платья торчал и бился в воздухе чешуйчатый змеиный хвост.

– Имел я этот форсайт! – выругался я и поднажал.

Вовремя мне Миша перебинтовал ногу. Голеностоп болел, но работал.

Мы остановились у магазинов, рядом с темным пятном и какими-то клочьями, оставшимися от тела варга. Ночью у ниблов был пир.

Нюра билась в судорогах у подъезда. Но то ли днем ей было труднее обратиться, то ли наше бегство ее успокоило – она нас не преследовала. Через минуту она затихла, сжалась в клубок. Потом медленно поднялась – это снова была девочка-подросток.

– Я уж решил, придется стрелять, – сказал Миша, тяжело дыша. – Блин… Жуть, да? Откуда у нее хвост вырос, из задницы?

– Мне кажется, ноги срослись. – Я помотал головой. – Не знаю, не приглядывался!

– А зубы, зубы видел какие стали? – Миша нервно рассмеялся. – Она нас почуяла, понимаешь? Поняла, что мы в форсайте!

– Ты же с ней уже разговаривал!

– Да, разок! Конфет дал. Она поглядывала, но вроде ничего… На тебя злится, факт.

– Что не дал себя ночью сожрать?

– Ну да.

Адреналин еще будоражил кровь, но нас начинало отпускать.

– Чего от нас хочет Григорян? – спросил я. – Ни хрена мы тут не сделаем.

– От нас просят узнать, а не сделать! – наставительно сказал Миша. – Но если они сами не знают…

Мы мрачно уставились друг на друга.

– Миша, надо отсюда валить, – сказал я. – Ты знаешь, где мы?

– Новогиреево, – ответил Миша. – Мой тут полгода уже обитает.