Форт Рэйвен

– Да. Моше вот, – он хмыкнул, – сразу взял и – «перезрел».

– Как это?

– Не знаю, но его в живых я не вижу. И давно не видел.

– Не видишь? Что значит, «не видишь»?

– То и значит. Я примерно на пятый день вдруг стал замечать, что стоит мне о ком-то подумать и представить его, как я сразу точно знаю, где именно он находится. Причем, это не зависит от расстояния или количества разделяющих нас стен и этажей. Я тут о кузене подумал, он собирался куда-то ехать путешествовать, вроде в Перу. Но нет, кто-то его перехватил, и он сейчас с компанией в Индонезии. Но не это главное.

– Не это? А что?

– Из всех в живых я не вижу никого, за исключением Арона, пожалуй, но он смотрится как-то странно. Бени тоже, похоже, жив, но и он выглядит вообще – страннее некуда. Он как бы и есть, и нет одновременно.

– Не понимаю. Он без сознания, что ли?

– Нет. Это что-то, я думаю, совсем другое. Особенное что-то, для чего у меня нет сравнений в голове. Он единственный, кого я вижу в таком странном свете… Ладно, вставай, надо уходить. Скоро сюда войска прибудут. Они, собственно, уже в пути. Так что, валить надо со всех ног. Да и уровень радиации тут растет довольно быстро. Счет на минуты. Уходим, короче.

Мы встали и пошли быстрым шагом на север.

***

– Что за черт! – Зигмунд даже вскочил.– Выходит, это правда?

До него доходили довольно нелепые слухи о каком-то взрыве, кажется, в Неваде. Другие, правда, говорили, что взрыв был в Нью-Мексико, явно намекая на какую-то связь с Розуэльским инцидентом13. Зигмунд всем этим не интересовался. Он давно понял, что все теории заговоров – полная ерунда и в лучшем случае – чистой воды литературщина. Думал он так по нескольким причинам. Первая – это их заведомая сложность. Проработав много лет в правительственной организации, он приобрел циничную уверенность, что даже два, а тем более – три чиновника из разных ведомств могут договориться разве что о времени встречи, но не более. Дальше – либо каждый будет «тянуть одеяло на себя», либо подозревать остальных в провокации, что – понятно – не способствует нормальному заговору. Но даже, если заговор и состоялся, крайне сложно удержать «шило в мешке». Заговорщики же не могут делать абсолютно все сами. А раз так, непременно найдется человечек, который начнет о чем-то догадываться, и которому вдруг покажется, что за его молчание он мог бы получить куда больше денег… И хорошо, если таковым окажется он один. Нет, грязные операции случаются, но к ним прибегают довольно редко, и в тех лишь случаях, когда вред от действия по предотвращению выглядит ничтожным по сравнению с ущербом от потенциальной опасности, которую, собственно и предотвращали.

– Но тут заговор состоял в том, – продолжал размышлять Зигмунд, – чтобы не дать информации выйти наружу. Шеф упомянул о том, что «президент в курсе». До какой степени, интересно знать? Хорошо бы задать этот вопрос на следующей встрече…

Он взял блокнот с вопросами для шефа и сделал еще пару пометок.

Глава 12

Я проснулся от легкой вибрации. Тяжелая, тревожная ночь все еще накрывала город. Говоря точнее, было около четырех утра. Я почему-то сразу понял, что звуки издавал вовсе не будильник на моей руке. Вибрировал мой новый телефон. Я провел пальцем по экрану:

– Ало! Что опять случилось?

– Ничего…– на другом конце, похоже, кто-то хихикал,– просто позвонил, узнать как ты там, братан… Ты не рад мне?

– Кто это? – у меня даже словно бы остановилось сердце.

– Аswa ma fi albuldan hu edm wujud sidiyq haqiqy!14 Не так ли? – на другом конце голос снова усмехнулся.

– Sahih jiddaan15…– ответил я машинально. Арабский я знал очень плохо, но тут как-то само выскочило, – Кто это? С кем я говорю?

– Ладно, спи. Извини, что разбудил, я еще путаюсь со временем. Потом позвоню. Да! Арону от меня большой привет!

– Да кто это говорит, черт возьми? От кого привет?

– Не сердись. Я потом все расскажу. Я зря позвонил именно сейчас. Извини. Просто я еще не научился правильно вычислять время. Иногда получается, а иногда – пальцем в небо. Все, пока!

Раздались гудки. Меня немного била дрожь. Понятно, что это была не полиция и не ФБР. С какой бы стати им понадобились такие шутки? Да и телефон этот какой-то совсем не простой. Тогда кто это смог меня найти? Голос знакомый, и при этом я ручаюсь, что никогда прежде его не слышал. Тогда почему это он – знакомый? Не знаю. Интонации, словосочетания, придыхания особенные. И потом – арабский… При чем он тут? Впрочем, этим языком владела большая часть нашей группы. Кто лучше, кто хуже, но в целом, его знали многие. Кто со школы, кто по армейским делам… Да и я его знаю как бы из ниоткуда. Худо-бедно, но барана на базаре купить мог бы. Были у меня приятели арабы, вот я немного и научился. Кстати, арабский я вспомнил совсем недавно… Кажется, когда меня привезла скорая в госпиталь, я убежал, и по дороге вдруг в голове стали проскакивать отдельные слова вроде: «hayaa hayaa al'asdaqa'a!»16