Форт Рэйвен

Мы дошли, и я с облегчением выдохнул, поскольку по дороге мне казалось, что я вот-вот потеряю сознание. Сэм указал на старый серый пикап Шевроле «Сильверадо». Все дверцы у машины были изрядно помяты, а на бортах, которые явно перекрашивались уже несколько раз, виднелись пятна ржавчины. Собаки привычно запрыгнули в кузов. Я взобрался на переднее сидение и попытался втянуть ноги. Боль снова пронзила меня, и я, видимо, отключился, поскольку дороги не помню. Я очнулся уже в доме на диване: Сэм, судя по всему, притащил меня туда, пока я был в отключке. Очнулся я тоже от боли, когда мой новый знакомый стаскивал с меня ботинки и штаны.

Рядом на скамейке стояла бутыль, по всей видимости, с самогоном и несколько пачек бинтов. Кроме того, стояла эмалированная кастрюлька с черным пятном отбитой эмали на боку, из которой шел пар. Видимо, Сэм успел поставить прокипятить иглы и нитки.

– Давай сначала в душ – хорошо промой рану, сможешь?

– Не знаю, – честно признался я.

– Ладно, пошли, я помогу, если что.

Держась за плечо Сэма, я проковылял в ванную, где сбросив с себя всю одежду, залез под душ.

– Снимай повязку! – приказал мой новый приятель, и я повиновался. Кровь снова хлынула ручьем.

Сэм взял у меня насадку душа и стал поливать рану, одновременно пытаясь ее немного раздвинуть ее другой рукой.

– Помойся пока, как следует, с мылом, а я жгут принесу, иначе – не зашить. Большой сосуд какой-то порван.

Невзирая на постоянную боль, я с удовольствием намылился один раз, а затем и второй. Последний раз я принимал душ еще в Канаде, в лечебнице. Так что, не встреть я Сэма, было бы уже и впрямь недолго и завшиветь, особенно, если учесть последние дни ночевок по грязным подвалам.

Сэм вернулся довольно быстро с резиновым жгутом и перетянул ногу. Кровь приостановилась.

– Все! Вытирайся, и пошли!

Я вытерся и потянулся за трусами.

– Не надо! Я зашью тебя сперва, потом дам пижаму, а это все, – он почти презрительно обвел рукой мои грязные одежды, – закину в стирку. Идет?

– Конечно, спасибо.

Я снова, опираясь на плечо моего приятеля, захромал в комнату.

– Так…– начал он, – выпей вот полстакана, залпом!

Он протянул мне дешевый стакан для виски с насечкой под хрусталь, наполовину наполненный тем самым мутноватым самогоном. Я закрыл глаза и запрокинул содержимое в горло.

– Молодец! – похвалил Сэм,– Ты ирландец, что ли?

– Нет, – засмущался я, – почему ирландец? Я родился в Украине. А что?

– Украине? Это где? – Удивился мой новый приятель.

– Ну, про Советский Союз слышал?

– Конечно… – кивнул он.

– Ну, вот это часть бывшего СССР,– ответил я с трудом: говорить было все труднее и труднее.

– А, ну тогда понятно… Русские, говорят, пить умеют, – усмехнулся Сэм.

– Я – не русский.

– А кто? – снова удивился Сэм.

– Да, теперь уже никто, пожалуй, – я лишь махнул рукой. Говорить совсем не хотелось, а тем более – на эту тему.

– Ладно, ложись, потом еще поболтаем, – сказал Сэм ласково.

Я лег на бок. Самогон быстро делал свое дело.

– На вот еще, прикуси эту штуку зубами. Будет больно, но тут ничего не поделать. Буду стараться шить поаккуратнее, – он протянул мне какую-то рукоятку, похоже, деревянную, но обтянутую темной кожей.

Я не без омерзения схватил ее зубами. Кожа на рукоятке немного горчила, но это не раздражало, и еще на ней было множество следов от прежних зубов…

– Готов?– спросил Сэм и натянул латексные перчатки.

Я кивнул и закрыл глаза в ожидании пронизывающей боли. Но боли почти не было. Напротив – густо запахло самогоном. Я приоткрыл глаз и увидел, как Сэм поливает рану из небольшой бутылочки.

– Рана, как ни странно, довольно чистая, – говорил он сам себе. – Может, и заживет нормально…

Я снова прикрыл глаза. Голова кружилась. Я довольно давно не ел, и ударная доза спиртного сделала свое дело. Я уже не ждал боли, весь сжавшись, но она все же пришла, и я впился зубами в кожаную рукоятку, а глаза застило багровое марево.

Глава 16

Очнулся я, когда уже было темно. Жутко болела голова, и хотелось выпить ведро воды. При этом страстно и неудержимо хотелось и противоположного: отлить, и как можно быстрее. Я встал и отметил, что нога болит, но я при этом уже могу ковылять и без костыля. Правда, я по большей части переходил от стены к стене, но вчера и об этом речи быть не могло. Походив на ощупь по дому, я нашел выключатель, а затем, вспомнив, где принимал душ, пошел туда: там же был и туалет. Я был голый, и почему-то только в туалете обратил внимание на это обстоятельство. Впрочем, я также отметил, что жгута на мне уже не было, а рана была туго забинтована. Вернувшись через пару минут к дивану, я обнаружил на одном из подлокотников фланелевую пижаму, любезно оставленную Сэмом, в которую я тотчас же и облачился.