Фортуна благоволит грешным

И тут ей вдруг почудилось, что платье слишком туго обтягивало ее, мешая дышать. Шарлотта привыкла к бледным шелкам и красному атласу – цветам элегантности и похоти, а простенькое платье из голубой саржи, которое она сейчас носила, казалось ей чем-то для нее чужеродным. Однако она чувствовала, что никогда больше не сможет снова стать той, кем так долго была. Она бы просто этого не вынесла, не пережила бы…

Тут Фрост, наконец, заговорил:

– Вы правы. Я прошу прощения. Мне не следовало строить предположения. С тех пор, как я потерял зрение, меня часто недооценивали или вовсе сбрасывали со счетов. Должно быть, теперь я слишком легко усматриваю пренебрежение там, где его нет.

– Мне знакомо это чувство, – сказала Шарлотта. – Именно поэтому я уверена: таким людям, как мы, всегда нужно иметь при себе ножи.

– Да, возможно. – Фрост похлопал ладонью по голенищу сапога, куда сунул стилет, потом добавил: – Но с моей-то стороны было бы глупо вас недооценивать. Ведь вы сначала целовали меня, а потом очень ловко заперли. Так что полагаю, вы вполне контролируете… эту ситуацию, мисс Перри.

– Мистрис, – прошептала Шарлотта.

– Хорошо, пусть мистрис. Что ж, не буду больше навязывать вам свое общество. Конечно, вы имеете полное право идти без меня. Да и без кого бы то ни было, если предпочитаете. – Фрост улыбнулся, но улыбка вышла довольно грустной. – Видите ли… Наверное, я просто хотел, чтобы вы находились в безопасности. – Он протянул руку и, коснувшись кончиками пальцев плеча Шарлотты, тихо добавил: – Мисс Перри, завернитесь получше в шаль, и пусть вам будет тепло. И знаете… Хотя нам с вами нужна одна и та же награда, я не буду вашим противником, поверьте.

Шарлотта промолчала, а мистер Фрост осторожно спустился по лестнице и куда-то ушел.

Снова набросив на лицо темную вуаль, Шарлотта вздохнула. Руки же ее дрожали. Именно в этот момент она поняла, что непременно возьмет Бенедикта Фроста в свою постель. Медленно спускаясь по лестнице, она прошептала:

– Вот только когда же это сделать?..

Глава 8

«Глаза как у кота». Шарлотта все время думала об этом, удаляясь от дома викария и приближаясь к каменной стене. Нэнси Гофф не раз произносила эти слова еще до своей гибели. И именно они стали ее последними словами… Что ж, выходит – «кошачьи глаза». У Эдварда Селвина глаза зеленые. И Шарлотта точно знала, что ради крупицы известности он сделает что угодно. Нарядиться в плащ с капюшоном, расплатиться со служанкой монетой, зная, что она украдена, – все это было очень похоже на Эдварда. Он всегда воспринимал жизнь как бал-маскарад. Но организовать кражу с Королевского монетного двора, застрелив четверых охранников… А потом еще и заколоть здоровую молодую женщину, которая, несомненно, должна была сопротивляться… Нет, вот это совсем на него не похоже. Он желал очаровать весь мир, а вовсе не управлять им. Нет-нет, конечно же, это не Эдвард. И все-таки Шарлотта знала, что почувствует себя гораздо спокойнее, проверив все потайные места, которые имели для Эдварда хоть какое-то значение. И не только потому, что он был отцом ее ребенка и художником, принесшим ей скандальную славу, но еще и потому… В общем, ей очень не хотелось думать, что она совсем не знала этого человека.

На протяжении следующих нескольких часов Шарлотта обшарила все тайники, в которых Эдвард прятал свои секреты. Сначала – щели за камнями стены со стороны дома викария, где они с сестрой, а позже они с Эдвардом когда-то прятали свои записки и прочие сокровища. Она вытаскивала из стены камни и раз за разом убеждалась, что в стене – пусто. Один раз из-за камня выглянула желтовато-коричневая ящерица с черными пятнами и показала ей длинный тонкий язык.

– И тебе того же, – прошептала Шарлотта, возвращая камень на место. Уж лучше обнаружить ящерицу, чем записку с признанием в преступлении. Или кучку украденных монет.

Но где же искать дальше?

У самого края деревни росло большое дуплистое дерево, в котором они не раз прятали записки и разные свертки. Возможно, то дупло достаточно большое, чтобы спрятать в нем часть монет. А то, что его всем видно… Так ведь это как раз и могло бы отвести подозрения.

Сделав большой крюк, чтобы не встретиться с редкими прохожими, Шарлотта дошла до того места, где долгие годы росло это дерево, но оказалось, что дерева уже не было. Остался только пенек, потемневший от времени. Должно быть, дерево сгнило и в конце концов упало.

Шарлотта долго таращилась на пень, то и дело вздыхая. Разумеется, она прекрасно понимала, что с каждым ее приездом что-то в деревне и окрестностях должно было меняться, но все эти перемены почему-то ужасно ее огорчали. Вот и многовековое дерево упало… Еще до этого ее любовник женился… А совсем недавно молодая женщина лишилась жизни всего лишь из-за одной золотой монеты…