Фортуна благоволит грешным

Наконец, в очередной раз вздохнув, Шарлотта отвернулась от старого пня. И ей почему-то вдруг вспомнился Бенедикт Фрост, человек очень отзывчивый и добрый. Ох, а как он ее целовал!.. Целовал так, что у нее дух захватывало. Однако он не делал ничего такого, чего бы она сама не сделала первой. Если бы она встретила такого мужчину десять лет назад, ее жизнь могла бы сложиться совсем по-другому. Но она его не встретила. Вместо этого она встретила Эдварда.

Пробираясь на его земли, Шарлотта была очень осторожна – все время смотрела, не появился ли кто-нибудь из его людей. Один раз она заметила мужчину с лопатой, но он находился слишком далеко, и Шарлотта не могла бы сказать, был ли то садовник или такой же, как и она, нарушитель границ частных владений. У нее вдруг возникла мысль: а не вернуться ли в дом викария за лопатой? Ведь по эту сторону стены тоже было несколько тайников, которые также следовало проверить. Но потом она решила, что лучше не оставлять следов вскопанной земли. Отодвинуть некоторые камни она могла и голыми руками. В прошлом она всегда так и делала.

Но везде было пусто. Все тайники пустовали. Когда Шарлотта вернула на место последний камень, все ее руки были в царапинах и синяках. Да, она уже кое-что сделала, однако не успокоилась. Ведь в Строфилде и окрестностях имелось множество мест, где имело смысл искать соверены. Что же касается ее сегодняшних поисков, то они были нелепой затеей. Эдварду нет нужды воровать деньги. Леди Хелена Селвин, старшая дочь графа Макерлея, на которой он женился восемь лет назад, принесла ему богатое приданое и превратила Селвин-Хаус в местную достопримечательность.

«Глаза как у кота…» – говорила Нэнси. Но она говорила и другое: «Дьявольские глаза, красные, как огонь, они светились в темноте». Причем служанка даже на смертном одре все еще говорила о фигуре в плаще и кошачьих глазах. Как бы то ни было, случилось ужасное убийство. Ужасное и совершенно бессмысленное.

Шарлотта двинулась в обратный путь, стараясь идти так, чтобы ее никто не увидел. Хотя сегодня в этом не было необходимости. Тот человек с лопатой был единственным искателем сокровищ, которого она встретила. Если, конечно, это не был садовник. Беспечные охотники за королевской наградой, съехавшиеся в Строфилд, после убийства Нэнси поубавили прыть. Возможно, решили, что обещанное вознаграждение не стоило того, чтобы рисковать из-за него жизнью. Правда, некоторые из них бродили вокруг «Свиньи и пледа», надеясь взглянуть на убитую девушку. Или же хотели быть выбранными в суд присяжных.

Шарлотта поежилась и поплотнее закуталась в шаль. Несколько минут спустя, войдя в дом, она повесила капор на крючок возле двери. Потом, подумав, повесила туда же и шаль. Дверь в кабинет миссис Перри все еще была закрыта, и из-за нее доносился голос Мэгги: «Stin pragmatikótita, egó o ídios, me ta diká mou mátia, eída tin Sívylla stin Kými krémetai se éna boukáli…»

Значит, девочка учила греческий. А ведь она, Шарлотта, этого не знала. Ее драгоценный младенец сначала превратился в пухлого ребенка в ходунках, а потом – в худощавую любопытную девочку, повзрослевшую загадку. Неизменной в ее жизни оставалась лишь собака Капитан, теперь уже состарившаяся и поседевшая. Сейчас гончая лежала у двери кабинета.

Шарлотта наклонилась, чтобы погладить старушку. Гончая подняла голову и тихо гавкнула.

– Означает ли это, что ты замолвишь за меня словечко своей юной хозяйке? – проговорила Шарлотта, поглаживая собаку по голове. Капитан снова задремал, и Шарлотта тихо вздохнула. Она бы возвращалась в дом викария чаще, если бы осмеливалась. Но каждое ее письмо к родителям или оставалось без ответа, или ей отвечали, что «пока не стоит, может быть, на будущий год». И Шарлотта понимала, что это разумно – пусть в Строфилде забудут ее лицо. И было разумно, чтобы Мэгги росла, не слишком к ней привязываясь. Но на ее собственную привязанность это не влияло.

– Мисс Перри, если вам надоело таиться у двери кабинета, я бы хотел попросить вашей помощи, – раздался негромкий голос. – Мне нужно отправить письмо.

Шарлотта вздрогнула и повернула голову. В дверях маленькой гостиной стоял Фрост. Конечно же, он слышал, как она вошла. Его чуткий слух улавливает каждый шорох.

– Буду рада помочь, – ответила Шарлотта.

Она вдруг поймала себя на мысли, что не может смотреть на гостя. Ведь теперь он был не просто мистером Фростом, а мужчиной, которого она целовала. Мужчиной, к которому ей ужасно хотелось прикасаться… Однако он по-прежнему чинно называл ее мисс Перри – как будто она никогда его не возбуждала и как будто он ее не возбуждал. От этого воспоминания Шарлотта покраснела, но Фрост, слава богу, не мог видеть ее пылавшие щеки.

– Что за письмо, мистер Фрост? – спросила она. – Вам нужно его запечатать или только написать адрес?

– Письмо моей сестре, в Лондон. Адрес я уже написал, но мне нужен сургуч или печать. И если можно, положите его вместе с другой корреспонденцией…