Фортуна благоволит грешным

Бенедикт сложил свои пожитки аккуратными стопками и снова положил рукопись в сундук. Еще одно «я могу». Пусть рукопись полежит без употребления еще некоторое время. А потом он придумает, что с ней сделать.

Но что же делать сейчас? Что ж, наверное, он начнет с того, что завернет чужой кинжал в грязную тряпицу, а завтра они с Шарлоттой решат, что с ним делать. Возможно, они передадут кинжал сыщику с Боу-стрит.

Он пошарил по полу и нащупал какую-то ткань. Парчовую ткань… Да-да, с кистями! Это была ее шаль! Та самая, в которую он закутал ее плечи, шаль, на которой они сидели и беседовали, когда он ввязался в ее жизнь, потому что, похоже, иначе не мог. Но неужели она… Да, верно, она перевязывала его рану своей шалью!

– Проклятие… – пробормотал Бенедикт, хотя, возможно, имел в виду нечто прямо противоположное.

Истории с кражей из Королевского монетного двора сопутствовали всевозможные опасности и смерть, но Бенедикт ничего не боялся, даже смерти. Однако Шарлотта Перри представляла собой опасность совсем другого рода. Рядом с ней ему угрожала опасность забыть о королевской награде и о том, что он должен позаботиться о будущем сестры… Более того, он чувствовал, что готов забыть о человеке, которым стал за эти трудные годы, и начать строить новые планы.

Глава 11

– Он не встает, не встает!

Шарлотта проснулась от крика дочери – впервые за десять лет. Проснулась – и тут же наморщила нос от резкого запаха мочи. Протирая глаза, она подняла голову от подушки.

– Мэгги, с тобой все…

– Это Капитан! Тетя Шарлотта, он сделал лужу и не хочет вставать! – в отчаянии кричала девочка.

Шарлотте потребовалось несколько секунд, чтобы выбраться из-под одеяла и, спотыкаясь, подойти к камину. Капитан лежал на своем любимом коврике возле камина. Бока собаки тяжело вздымались, а в темных глазах, обращенных к Мэгги, застыло удивление и страдание.

– Моя собака никогда раньше так не делала. – Девочка ласково погладила гончую. – Она очень умная собачка, она знает, что нужно выходить на улицу.

– Когда она была щенком, она делала это много раз, – сказала Шарлотта.

Бока собаки то поднимались, то опадали, и казалось, каждый очередной вдох приносил ей временное облегчение.

Покачав головой, Шарлотта сказала:

– Сейчас я принесу тряпку, и мы ее оботрем, хорошо?

– Да, хорошо. – Голос Мэгги был полон беспокойства.

Шарлотта надела поверх рубашки халат и открыла дверь спальни. Оказалось, что в коридоре, перед дверью, стояли ее родители и Бенедикт.

– Доброе утро… всем. Мэгги вас разбудила?

– Ничего страшного, – ответила миссис Перри. – Сейчас без четверти семь, так что всем давно пора вставать. До посещения церкви осталось чуть больше двух часов, а мы – как лежебоки.

Но миссис Перри уже была полностью одета. Викарий и Бенедикт тоже почти оделись, были в брюках и в рубашках.

– Да, конечно, – сказала Шарлотта. – Прошу простить мой неопрятный вид. Мне нужна какая-нибудь тряпка, чтобы убрать за Капитаном. Этой ночью собака… немного забылась.

– Вы можете взять мою рубашку, – сказал Бенедикт. – Родители Шарлотты молча воззрились на него. Должно быть, он каким-то образом почувствовал их взгляды, потому что тотчас добавил: – Я имею в виду испорченную. Я ее сейчас принесу.

Он скрылся в своей комнате.

– А что случилось с его рубашкой? – Миссис Перри посмотрела на дочь с подозрением – словно подумала, что та сорвала рубашку с их гостя.

Шарлотта в смущении откашлялась.

– Э-э… Эту историю вам расскажет сам мистер Фрост. – Было ясно, что Бенедикт лучше расскажет о событиях прошедшей ночи. Конечно, за исключением той части, когда он довел ее до экстаза. И она вовсе не срывала с него одежду, а сняла ее с величайшей осторожностью.

Ступени заскрипели под чьими-то шагами, и в коридор выглянула Баррет в белом чепце.

– История мистера Фроста имеет какое-то отношение к мебели, придвинутой к дверям? – спросила горничная. – Кухарка волнуется, не знает, как ей приготовить завтрак.

Тут вернулся Бенедикт и протянул Шарлотте порванную рубашку в пятнах крови.

– Наверное, рубашка выглядит ужасно, но Капитан не будет возражать, – пробормотал он.

– Зачем к дверям придвинули мебель? – спросил викарий. – Мистер Фрост, это… что-то морское?

– Это для безопасности, – ответила Шарлотта. – Мистер Фрост, может быть, вы расскажете им, что случилось? А я пока займусь собакой.

Бенедикт кивнул, потирая левый бицепс. Шарлотта же тотчас вернулась в комнату. Она присела на корточки рядом с гончей и всхлипывавшей Мэгги. Покосившись на дочь, спросила:

– Хочешь сама обтереть Капитана? Или мне это сделать?

– Нет, я сама, – сказала Мэгги. – Как только собака станет чистой, с ней все будет в порядке, правда?

Шарлотте не хотелось говорить «нет» и в то же время не хотелось обманывать девочку. Немного подумав, ответила:

– Дорогая, твоя собака уже не молода. Ей сейчас нужно больше отдыхать.

Мэгги отвернулась и стала обтирать собаку, а также вытирать лужу, образовавшуюся под ней.

Шарлотта же, пытаясь сменить тему, проговорила:

– Я никогда не заплетала тебе ленты в косы. Хочешь, заплету перед тем, как мы пойдем в церковь?