Фортуна благоволит грешным

Если бы у Бенедикта не было привычки в детстве убегать из родительского книжного магазина в кухню, эта привычка появилась бы у него после того, как он потерял зрение. Ведь кухня – это то место, где гораздо больше запахов и звуков, нежели того, что можно увидеть глазами. Кухня же в доме викария благоухала пряными запахами мяса и всевозможных соусов. А потом железная дверца духовки звонко стукнулась о кирпичную стену, и по кухне мгновенно распространился чудесный запах свежего хлеба. Колин, помощница кухарки, тепло поздоровалась с Бенедиктом, а потом вдруг воскликнула:

– Ой, разве так должно выглядеть масло?!

Повариха тотчас начала браниться, а затем в кухню вошла горничная Баррет и стала деловито отдавать распоряжения относительно обеда. Бенедикт же тем временем усадил Шарлотту на стул рядом с разделочным столом и тихо сказал:

– Вдохните эти чудесные запахи. А-ах… замечательно…

Шарлотта в ответ коснулась его руки, и тут вдруг Баррет, только сейчас заметившая ее, с беспокойством воскликнула:

– О, мисс Перри! У вас все в порядке?

– Да, все хорошо, – заверил горничную Бенедикт. – Я рассказал мисс Перри, какое удовольствие получил, побывав у вас в кухне, и ей захотелось посмотреть, не удастся ли стащить у вас несколько печений.

– Нет, на самом деле все не так, – сказала Шарлотта со смехом. – Мистер Фрост вас всех дразнит. Правда гораздо серьезнее. – Она помолчала. – По правде говоря, я надеялась получить ломоть хлеба.

Кухарка усмехнулась.

– Неудивительно, мисс Перри, что вы проголодались. Обед ведь все время откладывался… То викарию нужно было идти с визитами, а потом хозяйка заработалась. Колин, принеси масло.

– Но оно…

– Хорошо-хорошо, – перебила кухарка. – Тогда джем.

Раздался глухой стук керамического горшка о деревянную крышку разделочного стола. А затем Колин принесла нож и хлебную доску.

– Садитесь с нами, – предложил Бенедикт. – Съешьте кусочек. Ваш хлеб пахнет так аппетитно, что даже моряк отказался бы из-за него от своей обычной порции рома.

– О, я не могу, – ответила горничная. – Вы не представляете, что я натворила с маслом. Мне надо попытаться все исправить.

Она отошла от стола, а Бенедикт, повернувшись к Шарлотте, шепотом спросил:

– А что она сделала с маслом?

– Даже не представляю, – ответила Шарлотта так же тихо. – Но оно теперь… оранжевого цвета.

– Значит, у вас все в порядке? – проговорила Баррет, сновавшая по кухне. – Что ж, тогда я отнесу преподобному хлеба к чаю.

Баррет вышла из кухни, а Бенедикт с улыбкой заметил:

– Акцент у нее густой, как йоркширский пудинг, правда?

– Я думала об этом точно такими же словами. – Шарлотта соскребла с ножа джем. – Выходит, мы видим ее одинаково. То есть я хотела сказать…

– Все нормально, я понял, что вы имели в виду, – перебил Бенедикт. – Знаете, иногда во сне я вижу. А потом открываю глаза, ожидая увидеть утренний свет, – а вокруг темнота. И тогда я жалею, что проснулся. Как бы я хотел, чтобы эти несчастья не случались и чтобы моя жизнь никогда не сделала такой поворот…

Шарлотта взяла его за руку и положила ему на ладонь теплый ломоть хлеба.

– И что вы тогда делаете? – спросила она.

– Встаю и пытаюсь сделать так, чтобы моя жизнь обрела хоть какой-то смысл. В противном случае оставалось бы только одно – ждать смерти. – Он поднес хлеб ко рту. – Это означало бы, что пропадает человек, который уже многому успел научиться.

– Да, действительно, – согласилась Шарлотта. – И вдобавок очень скромный и красивый мужчина.

Бенедикт с удовольствием откусил от ломтя. Хлеб был свежий, горячий и очень вкусный. Прожевав, он сказал:

– Если бы я не потерял зрение, то не оказался бы здесь, в этой кухне, не ел бы этот хлеб. Так что некоторые повороты судьбы не так уж плохи.

– А что, если бы вы не ослепли? Так бы и продолжали служить во флоте?

– «Что если» – это плохая замена уверенности. – Бенедикт улыбнулся. – Но все же я иногда задаюсь этим вопросом. Думаю, мне бы понравилось по-прежнему ходить под парусами. Но, возможно, в мирное время я бы оказался списанным на берег. Без пенсии к тому же…

Руки Шарлотты то и дело двигались по столу – Бенедикт чувствовал это по легким вибрациям.

– Может, вы бы захотели жениться? – спросила она.

– Того, что со мной случилось, не изменить, – пробормотал Бенедикт. – А жениться я не могу, так как тогда потеряю звание «флотского рыцаря». Если же я потеряю его, то лишусь и половинного жалованья.

– Они загнали вас в узкие рамки… – в задумчивости проговорила Шарлотта.

– Да, именно так. Но я к этому привык. Что такое корабль, как не огромный ящик, плавающий по волнам?

– А что такое особняк в Мэйфере, как не огромный элегантный ящик? – с усмешкой проговорила Шарлотта.