Фортуна на стороне мертвеца

Между страницами книг я нашла пару сотен бумажек, в основном счета из книжных магазинов. Обнаружила отозванные банковские чеки и несколько безобидных документов компании. Пару десятков записок с покупками, много пыли и сигарету в глубине ящика стола, которую мистер Коллинз, вероятно, припас на черный день.

Никаких откровений. Я была разочарована, но не удивлена. Во время таких обысков редко можно найти ключевую улику.

Я убедилась, что решетка на единственном окне крепка, а щели на раме закрашены. Исключив проникновение грабителя через окно, я с помощью набора отмычек пятнадцать минут ковырялась в замке, пытаясь отпереть его снаружи. Без толку. Дверь отпиралась только изнутри.

Но все же я нашла кое-что интересное, хотя вряд ли это можно назвать уликой. Семейную фотографию в рамке, стоящую на книжной полке. На ней Ал Коллинз сидел на главной лестнице особняка. Выглядел он мрачным и холодным, в точности как в газетах — широкий лоб с залысинами и аккуратные усы над тонкими губами, словно прорезанными бритвой.

На коленях он держал улыбающегося карапуза — видимо, Ребекку, хотя непохоже, чтобы ему это доставляло удовольствие. Рядом сидела Абигейл, пытаясь успокоить вопящего Рэндольфа. На ступень выше сидел еще один мужчина, моложе Алистера, но ненамного, весьма привлекательный и полная противоположность Коллинзу.

Только через несколько секунд я поняла, что смотрю на молодого Харрисона Уоллеса. Годы его не пощадили, но в прежние времена он выглядел красавцем-мачо. Он наклонился между мужем и женой, пытаясь помочь Абигейл утихомирить Рэндольфа, и оказался очень близко к ней. Из всех людей на фотографии, включая младенцев, он улыбался шире всех.

Харри и Абигейл. Интересная мысль.

Возможно, компаньоны делили Абигейл не только в качестве секретарши? Да и близнецы не сильно напоминали отца. Хотя и на дядю Харри тоже не были похожи. И все-таки есть над чем подумать.

Рэндольфа, Ребекку (надо все-таки называть ее Беккой), Уоллеса и мисс Пентикост я обнаружила внизу, в гостиной. Рэндольф опять бушевал.

— Я не говорю, что бизнесменам можно наплевать на моральные принципы, но в конце-то концов! Шла война. Аморально с нашей стороны было бы не обеспечить солдат оружием, — объявил он.

Нетрудно было разглядеть в привлекательном лице Рэндольфа того капризного младенца.

— А ваша мать этого не одобряла? — спросила мисс Пентикост.

— Она сказала, что у нас руки в крови погибших от наших бомб.

— Хотя раньше ее это не особенно беспокоило, — вставил Уоллес. — Пока она не связалась с этой гадалкой. А ведь мы говорим о миллионах. Даже больше, если учесть цену акций компании.

Пока Уоллес неистовствовал, мисс Пентикост бросила взгляд на меня. Я ответила тем же, что означало: я еще не закончила вынюхивать все, что можно узнать.

Я прошла через «скромный бальный зал» на кухню. И обнаружила там приземистую женщину лет пятидесяти, в фартуке. Она присматривала за тремя булькающими кастрюлями и за печкой, из которой пахло так, как будто там готовилась целая корова.

Я вежливо покашляла, и она обернулась, заметив, что я вторглась в ее королевство.

— Чем могу помочь? — спросила она с ирландским акцентом.

— Я Уиллоджин Паркер, помощница Лилиан Пентикост.

Обычно судейским чиновникам и женщинам в возрасте я называлась полным именем, так для них привычней.

— А я Дора, кухарка. Ну, вдруг это неочевидно.

— Можно попить чего-нибудь холодного? Может, лимонада?

— Кажется, в холодильнике есть пара бутылок. Сейчас проверю.

— Не беспокойтесь, — сказала я. — Я и сама могу открыть холодильник. Не отвлекайтесь. А то вдруг в подливке появятся комки.

— Нет-нет, этого не случится, — отозвалась она и снова принялась помешивать свое варево. — Кстати, несколько комков все равно никто не заметит. Молодой мистер Коллинз заглатывает все не жуя, мисс Коллинз питается как птичка, а мистер Харри больше не остается на ужин. Но я почти двадцать лет делала подливку для покойного мистера Коллинза, а он любил, чтобы все делалось как следует.

Благослови Господь болтливую прислугу!

Я сунула голову в холодильник и вытащила бутылку с этикеткой «лимонная шипучка». Открыла ее и отхлебнула. Вкус оказался омерзительным, но когда стоишь с напитком в руке, то вроде как получаешь предлог здесь находиться, и тебя уже труднее вышвырнуть. Я села за столик в углу, где, видимо, едят Дора и Сэнфорд.

— Меня устроит любой рецепт, лишь бы подливка получилась вкусной, — сказала я. — Но могу понять людей, которые любят, чтобы все делалось как следует. Он был из таких? Покойный мистер Коллинз?

— О да. Он бы не стал тем, кем стал, таким важным человеком, главой компании, если бы пренебрегал мелочами.

Она не отрывала взгляда от кастрюль, разве что на мгновение, чтобы повернуться и добавить щепотку того или сего. Миссис Кэмпбелл одобрила бы.

— Знали бы вы моего босса! — сказала я. — Вот уж кто и за сотню шагов услышит, когда я делаю опечатку.

— Я читала о ней в газетах, — призналась Дора. — Про убийства в Центральном парке. Как ловко она вычислила убийцу!

— Да, это были напряженные две недели.

— Похоже, она умна. Нюх как у ищейки.